Некоторые проблемы юридической ответственности за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания и предварительного следствия

Национальное законодательство Российской Федерации до настоящего времени не может обеспечить гражданам России надлежащих гарантий защиты от незаконных деяний органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, которые во многих случаях можно назвать преступными. Мы живем в стране, в которой подозрительно часто меняющиеся министры внутренних дел сообщают с телеэкрана доверчивым гражданам о том, сколько сотрудников МВД за истекший период уволено за несовместимые со званием поступки, в отношении скольких возбуждены уголовные дела и сколько уже посажено. Цифры впечатляют, а особенно радует, что господа министры и телеведущие сообщают нам доверительно телефоны, по которым можно позвонить и сообщить о бесчинстве работника милиции... Это телефоны национального позора! Это телефоны, по которым нам милостливо разрешают просить защиты от тех, кто по долгу службы обязан нас защищать… Представляете, в чем ужас ситуации: созданные и существующие на наши деньги, они видят свою задачу не только в том, чтобы еще и еще отбирать у нас деньги, но и при этом унижать, избивать, а иногда и уродовать.

Автор: Сидоров А.С.

Комитет против пыток Организации Объединенных Наций, рассмотрев в мае 2002 года доклад Российской Федерации о выполнении Конвенции ООН против пыток, выразил озабоченность «многочисленными случаями приговоров, основанных на признании обвиняемого, а также системой оценки правоохранительных органов, основанной на проценте раскрытых преступлений, что в совокупности создает условия для применения пыток и иных видов жестокого обращения с целью принуждения задержанных к даче показаний, …фактическим отказом судей принимать во внимание представленные обвиняемым доказательства применения пыток и жестокого обращения, выливающимся в общую практику отсутствия расследования и преследования подобных случаев».[1]

В соответствие с Декларацией о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, приятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1984 году, «…пытка означает любое действие, посредством которого человеку намеренно причиняется сильная боль или страдание, физическое или умственное, со стороны официального лица или по его подстрекательству с целью получения от него или от третьего лица информации или признаний, наказание его за действия, которые он совершил или в совершении которых подозревается, или в запугивании его или других лиц»[2].

С недавних пор, хотя и с большим опозданием, понятие пытки было включено и Уголовный кодекс Российской Федерации. В примечании к ст. 117 УК РФ говорится: «Под пыткой … понимается причинение физических или нравственных страданий в целях понуждения к даче показаний или иным действиям, противоречащим воле человека, а также в целях наказания либо в иных целях»[3].

И российское, и международное право включают запрет пыток, равно как и другого унижающего достоинство человека обращения [4]. «Но вот парадокс: на психическое и физическое воздействие жалуются свидетели, потерпевшие, подозреваемые, обвиняемые. Угрозы и шантаж, задержание без надобности, содержание нередко почти без пищи и воды, без прогулок и передач в жарких или холодных камерах – все это стало обыденной нормой…Физическое воздействие чаще всего выражается в избиении кулаками, ногами, резиновыми палками; людей травят с помощью служебно-розыскных собак и т.п.», – отмечает бывший председатель одного из судов Белгородской области С. Ширинский [5].

Продолжая тему, адвокат Э.Абашин пишет: «…Мы живем в стране, в которой подозрительно часто меняющиеся министры внутренних дел сообщают с телеэкрана доверчивым гражданам о том, сколько сотрудников МВД за истекший период уволено за несовместимые со званием поступки, в отношении скольких возбуждены уголовные дела и сколько уже посажено. Цифры впечатляют, а особенно радует, что господа министры и телеведущие сообщают нам доверительно телефоны, по которым можно позвонить и сообщить о бесчинстве работника милиции. Те, кто принимает звонки, представляют собой так называемое «Управление собственной безопасности»…По этим телефонам Вы можете позвонить и сообщить, что Вам при задержании, еще до встречи с дознавателем или следователем, отбили почки, сделали «слоника» или «ласточку»…

Это телефоны национального позора! Это телефоны службы, созданной милицией для защиты от своих собственных сотрудников… Это телефоны, по которым нам милостливо разрешают просить защиты от тех, кто по долгу службы обязан нас защищать… Представляете, в чем ужас ситуации: созданные и существующие на наши деньги, они видят свою задачу не только в том, чтобы еще и еще отбирать у нас деньги, но и при этом унижать, избивать, а иногда и уродовать»[6].

Указанные авторы, отнюдь, не являются первооткрывателями этого страшного явления в деятельности органов внутренних дел. Периодически в средствах массовой информации появляются материалы о беспределе (иначе это назвать нельзя), творимом милицией. И речь здесь идет ни о чем ином, как о пытках и других, унижающих человеческое достоинство действиях лиц, наделенных властными государственными полномочиями в области охраны правопорядка в стране.

Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью (утверждена резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 40/34 от 29 ноября 1985 года) предусматривает, что лица, которым в результате преступного деяния причинен вред, включая телесные повреждения и моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав, имеет право на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию за нанесенный им ущерб в соответствии с национальным законодательством.

В тоже время, необходимо констатировать, что национальное законодательство Российской Федерации до настоящего времени не может обеспечить гражданам России надлежащих гарантий защиты от незаконных деяний органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, которые во многих случаях можно назвать преступными.

Конечно, можно утверждать, что за совершение должностных преступлений, связанных с применением к участникам уголовного судопроизводства насилия, пыток, другого жестокого или унижающего человеческое достоинство обращению, лица, виновные в этом будут нести ответственность согласно «всей строгости уголовного закона». Так, например, в соответствии с пунктом «а» части 3 статьи 286 УК РФ за совершение должностным лицом действий, явно выходящим за пределы его полномочий и повлекших существенные нарушение прав и законных интересов граждан с применением насилия или с угрозой его применения, указанное должностное лицо «наказывается лишением свободы на срок от трех до десяти лет …». Часть 2 статьи 302 УК РФ за принуждение к даче показаний подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего либо свидетеля, соединенное с применением насилия, издевательства или пытки, предусматривает лишение виновного свободы на срок от двух до восьми лет.

Но для того, чтобы привлечь должностное лицо к ответственности за совершение указанных преступлений нужно, во-первых, установить его, а, во-вторых, доказать его вину. И здесь возникает первая проблема.

В свое время эту проблему четко обозначил Э.Абашин, ссылаясь на статью депутата Государственной Думы В.Борщова «Запретная зона» в газете «Новые известия» № 49 (521). В этой статье В. Борщов цитирует ответ заместителя прокурора г. Москвы Ю.П. Синельщикова на вопрос автора статьи о причинах почти полной нераскрываемости преступлений, совершенных работниками правоохранительных органов при исполнении ими служебных обязанностей: «Рассматривать такие заявления и жалобы очень сложно. Работники милиции – профессионалы своего дела, они умело уничтожают следы своих преступлений»[7].

С мнением практического работника согласны и некоторые ученые. Так, например, С.А. Алтухов замечает: «…Обладая знаниями уголовного, уголовно-процессуального законов, тонкостей оперативно-розыскной деятельности, криминалистическими познаниями, они (сотрудники милиции) искусно скрывают следы совершаемых преступлений, используют различные методы шантажа, угроз, физического и психического давления с целью избежания ответственности. Неочевидность и трудноустанавливаемость противоправных действий сотрудников зачастую обусловливается круговой порукой и использованием различных форм «покровительства» [8].

Поэтому о многих таких преступлениях потерпевшие и очевидцы не сообщают вовсе, понимая бесполезность подобных заявлений, а возбужденные по таким фактам дела составляют не более 10% от действительного числа подобных преступлений [9]. Тот же, кто все-таки решится пожаловаться прокурору на применение к ним недозволенных методов дознания и следствия, рискуют сами быть привлеченными к уголовной ответственности, т.к. в ч.2 ст.148 УПК РФ содержится требование обязательного возбуждения уголовного дела в отношении того, кто заявил, например, об избиении, если проверка такой факт не подтвердит.

Таким образом, если даже представить, что по заявлению гражданина, подвергнутого пыткам со стороны работников милиции будет возбуждено уголовное дело, успешное завершение его расследования и привлечение виновных к уголовной ответственности, а, следовательно, и возмещение вреда потерпевшим в рамках института гражданского иска в уголовном процессе, вызывает огромное сомнение.

Конечно, если в ходе расследования такого дела будет установлено, что событие преступления действительно имело место, потерпевший может попытаться возместить вред, причиненный ему в результате избиения сотрудниками органа внутренних дел, и в гражданском порядке.

Однако и в этом случае шансы на положительное решение суда в пользу истца практически сводятся к нулю.

Это объясняется тем, что часть 1 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации содержит исчерпывающий перечень незаконных действий судебно-следственных органов, наличие которых является основанием для возмещения вреда, причиненного гражданину, независимо от вины должностных лиц этих органов [10]. Вред, причиненный в результате применения указанными органами иных незаконных действий, возмещается финансовыми органами за счет казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации, казны муниципального образования при наличии вины должностного лица (ч.2 ст.1064, ст.1069, ч.2 ст.1070, ст.1071 ГК РФ).

Таким образом, если гражданин, был избит сотрудником милиции, например, за то, что не захотел отвечать на его вопросы, ссылаясь на свое право, предусмотренное статьей 51 Конституции РФ, он должен представить суду, как минимум, доказательства того, что: 1) насилие к нему применил конкретный сотрудник, 2) этот сотрудник является должностным лицом; 3) насилие было сопряжено с выполнением данным лицом своих служебных обязанностей в сфере властно-административных отношений; 5) из какого бюджета (федерального, субъекта федерации либо муниципального) этот сотрудник получает свою заработную плату; 5) подразделение, где работает его истязатель, располагается именно в том районе субъекта федерации, в суд которого он обратился с исковым заявлением о возмещении вреда.

А как быть в случае, если в ходе совершения противоправных действий указанный сотрудник не снизошел до того, чтобы представиться гражданину? Выход один – прежде, чем обращаться в районный суд с исковым заявлением, гражданин должен вначале написать заявление в прокуратуру с просьбой установить обидчика и привлечь его к уголовной ответственности. Добросовестный следователь прокуратуры возбудит по его заявлению уголовное дело и, в лучшем случае, с целью установления предполагаемого преступника направит отдельное поручение о производстве розыскных мероприятий в орган дознания. Через некоторое время начальник органа дознания сообщит следователю, что в ходе производства оперативно-розыскных мероприятий установить «злодея» не представилось возможным. По миновании двух месяцев после возбуждения уголовного дела следователь приостановит предварительное следствие по основанию, указанному в пункте 1 части 1 статьи 208 УПК РФ, о чем «с сожалением» сообщит потерпевшему, и положит дело в сейф «до лучших времен».

На этом поиски справедливости, скорее всего и закончатся. Ведь потерпевший, скорее всего, не знает, что в статьях 13 и 14 Конвенции против пыток и других жестоких бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения говориться о том, что «каждое государство должно обеспечить любому лицу, если оно утверждает, что было подвергнуто пыткам, на быстрое и беспристрастное рассмотрение такой жалобы компетентными властями, включая судебные меры, а также предприняло меры к тому, чтобы жертвы пыток получили возмещение и имели подкрепленное правовыми санкциями право на справедливую и адекватную компенсацию».

Не знает он и того, что в соответствии со статьи 52 Конституции Российской Федерации «права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба», а в силу статьи 53 «каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти и должностных лиц». Да если и знает, что до того. Мало ли чего написано в Конституции - наше государство делает вид, что защищает права человека.

Чтобы не быть голословными в наших рассуждениях рассмотрим следующий пример.

В УВД Калининского АТО г. Тюмени по подозрению в совершении преступления был доставлен гражданин С.. Во время «беседы» в служебном кабинете с целью получения от него признательных показаний он был избит одним из оперативных уполномоченных уголовного розыска. После такого обращения со стороны сотрудника милиции С. отказался вообще давать какие-либо показания. Не имея каких-либо других доказательств его вины в инкриминируемом деянии, следователь вынужден был освободить доставленного.

После этого С., по собственной инициативе зафиксировав наличие телесных повреждений в областном бюро судебно-медицинской экспертизы, обратился в прокуратуру Калининского района г. Тюмени с заявлением о привлечении лица, избившего его в помещении органа внутренних дел, к уголовной ответственности.

По данному заявлению было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст.286 УК РФ. Были установлены свидетели, которые дали показания о том, что когда С. после проведенной с ним «беседы» вышел из служебного кабинета сотрудников уголовного розыска, на его теле и лице имелись «свежие» следы побоев, которых до того, когда его заводили в указанный кабинет, не было. Но, не смотря на это, предварительное следствие вскоре было приостановлено по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ.

Учитывая, что приостановление предварительного следствия в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого, предполагает доказанность события преступления, С. посчитал, доказанными следующие обстоятельства: 1) время и место, совершенного в отношении него преступления; 2) факт причинения ему вреда в результате незаконных действий сотрудника милиции; 3) принадлежность лица, причинившего ему телесные повреждения, к категории должностных лиц; 4) факт выполнения должностным лицом во время совершения преступления служебных обязанностей по поддержанию правопорядка. Пытаясь добиться справедливости, он обратился в суд с исковым заявлением о компенсации ему морального вреда, причиненного незаконными действиями должностного лица органа дознания.

Рассмотрев дело, суд первой инстанции оставил иск С. без удовлетворения, мотивировав свое решение тем, что конкретное лицо, причинившее ему телесные повреждения, не установлено. А раз так, то невозможно установить, какую конкретно должность оно занимало (оперативного уполномоченного уголовного розыска или, например, участкового инспектора милиции). Учитывая, что деятельность оперативных уполномоченных финансируется из федерального бюджета, а участковых инспекторов – из бюджета субъекта федерации, определить, за счет какой казны (федеральной, субъекта федерации, муниципального образования) должен возмещаться вред, причиненный С., не представляется возможным.

Суды кассационной и надзорной инстанций оставили данное решение без изменений [11].

Однако, учитывая, что в соответствии со статьей 1069 ГК РФ вред, причиненный гражданину, возмещается не только в случае незаконных действий должностных лиц государственных органов, но и в случае незаконных бездействий с их стороны, С. вновь предъявил исковые требования к Министерству финансов РФ. На этот раз основанием иска явилось незаконное бездействие следователя, выразившееся в непринятии мер к предупреждению и пресечению факта нанесения ему побоев сотрудником милиции в служебном кабинете отдела уголовного розыска.

В частности, истец сослался на то, что следователь, который доставил его в Управление внутренних дел, возбудивший в отношении него уголовное дело и проводивший с его участием следственные действия, в силу своих должностных обязанностей должен был обеспечить его личную безопасность. Однако, нарушив уголовно- процессуальное законодательство, следователь позволил сотрудникам уголовного розыска провести с ним «беседу» без какого- либо письменного поручения на это, а тем более без участия защитника. «Беседа», целью которой явилась попытка получения «правдивых» показаний, в свою очередь, закончилась его избиением.

Между тем, суд, посчитав доводы С. не убедительными, а показания свидетелей, имеющиеся в уголовном деле, возбужденном по факту нанесения истцу побоев, не имеющими доказательного значения, и сославшись на заявление представителя ответчика о том, что «во время избиения истца, следователя в этой комнате не было», сделал вывод: «Факт незаконных действий в отношении истца в помещении Калининского АО г. Тюмени может быть установлен исключительно приговором суда», отказал в удовлетворении и этого искового заявления [12].

Таким образом, все попытки С. защитить свои конституционные права успехом не увенчались.

Как представляется, все изложенное позволяет сделать вывод о том, что институт юридической ответственности за незаконные действия (бездействия) органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры, суда и их должностных лиц нуждается в совершенствовании.

В противном случае безнаказанность будет порождать новые преступления должностных лиц, находящихся «при исполнении».

Литература

1. Заключения и рекомендации Комитета ООН против пыток по докладу РФ // Именем закона, № 1-2 (54), февраль 2003.
2. Сборник международных документов. – Варшава, 1996.
3. Федеральный закон РФ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации // Российская газета, № 252 (3366) от 16.12.2003.
4. См.: Ст. 5 Всеобщей декларации прав человека; ст. 3 Декларации о защите всех лиц от пыток и других бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания; ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; ст. 21 Конституции РФ; ст. 9 Уголовно- процессуального кодекса РФ и др.
5. Ширинский С. Насилие при допросах – реальная угроза правосудию // Российская юстиция. 1997. № 12. С. 38.
6. Абашин. Э Право на расправу: Учебно-практическое пособие. Серия: Юридические эссе. – М.: Белые альвы, 1999. – С. 5-6.
7. См.: там же, с. 40.
8. Алтухов С.А. Преступления сотрудников милиции (понятие, виды и особенности профилактики). – СПб: Издательство «Юридический центр Пресс», 2001. – С. 9.
9. См.: Синельщиков Ю. Законность в милиции – ситуация тревожная // Законность. 1994. № 5. С. 51.
10. В юридической литературе данный перечень давно и обоснованно подвергается критике. См., например: Безлепкин Б.Т. Возмещение ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. – М., 1985; Поляков И.Н. Ответственность по обязательствам вследствие причинения вреда. – М., 1998; Володина Л.М. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе. –Тюмень, 1999 и другие.
11. Архив Калининского районного суда г. Тюмени, дело № 2 - 291 –03 2003г.
12. Архив Калининского районного суда г. Тюмени, дело № 2 - 124 – 04 2004г.

Опубликовано: Проблемы юридической ответственности: Статьи по итогам Всероссийской научно-практической конференции. –Тюмень: Издательство ТюмГУ, 2004.