К вопросу об ответственности правоохранительных органов за нарушение принципа неприкосновенности личности в уголовном судопроизводстве

Ни для кого не является секретом, что на практике принцип неприкосновенности личности в уголовном судопроизводстве нередко нарушается. И, как ни странно это звучит, часто виноваты в этом те, на кого возложено соблюдение указанного принципа – следователи и оперативные сотрудники органов дознания. Немалая часть вины за нарушение принципа неприкосновенности личности в уголовном судопроизводстве лежит на прокурорах и судьях. Именно они по роду своей деятельности обязаны обеспечивать соблюдение гарантий безопасности участников уголовного судопроизводства, а в случае установления фактов причинения вреда здоровью подозреваемых и обвиняемых, как следует из вышеперечисленных норм законов, привлекать виновных к ответственности и принимать меры к возмещению причиненного вреда. Но делать этого «не спешат».

Автор: Сидоров А.С.

Вопросы, касающиеся соблюдения и применения законодательных установок в отношении государственной защиты участников уголовного судопроизводства, в последние годы все чаще становятся предметом внимания научной общественности[1] Однако, проблемы обеспечения безопасности обвиняемых и подозреваемых, а также возмещения им вреда, причиненного в результате незаконных действий сотрудников правоохранительных органов, за редким исключением[2] почти не рассматриваются.

В связи с этим полагаем вполне обоснованным еще раз обратить внимание на соотношение законодательных установок об ответственности правоохранительных органов за нарушение принципа неприкосновенности личности при осуществлении оперативно-розыскной, уголовно-процессуальной деятельности и существующей судебной практики по рассматриваемому вопросу.

Вначале обратимся к действующему законодательству.

Законодатель в статье 10 Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее УПК РФ) закрепил принцип неприкосновенности личности, согласно которому, подозреваемые и обвиняемые должны содержаться в условиях, исключающих угрозу их жизни и здоровью (часть 3).

Согласно положению части 3 статьи 11 УПК РФ при наличии достаточных данных о том, что потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, а также их близким родственникам, родственникам или близким лицам угрожают применением насилия суд, прокурор, руководитель следственного органа, следователь, орган дознания и дознаватель обязаны принять в пределах своей компетенции в отношении указанных лиц меры безопасности, предусмотренные рядом статей уголовно-процессуального закона.

Следует отметить, что в указанной норме законодатель, упоминая иных участников уголовного судопроизводства, прямо не называет в их числе подозреваемых и обвиняемых. Однако о праве данной категории лиц пользоваться мерами, направленными на их защиту от возможных преступных посягательств, говорится в статье 2 Федерального закона от 20.08.2004 №119-ФЗ "О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства" (ред. от 08.03.2015)[3]

Кроме того, о необходимости обеспечения безопасности данных лиц прямо сказано и в статье 17 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (ред. от 22.12.2014)[4].

В соответствии с положением части 4 статьи 11 УПК РФ вред, причиненный лицу при осуществлении уголовного судопроизводства в результате нарушения его прав и свобод судом, а также должностными лицами, осуществляющими уголовное преследование, подлежит возмещению. Порядок такого возмещения предусмотрен ст. 1070 и 1071 Гражданского кодекса РФ.

И это еще не все. В соответствии со ст. 286 Уголовного кодекса РФ должностные лица правоохранительных органов в случае установления их вины в причинении вреда участникам уголовного судопроизводства, в том числе, подозреваемым и обвиняемым, могут быть привлечены и к уголовной ответственности.

Казалось бы, какие еще нужны гарантии для того, чтобы принцип неприкосновенности личности в уголовном судопроизводстве неукоснительно соблюдался?

Однако ни для кого не является секретом, что на практике этот принцип нередко нарушается. И, как ни странно это звучит, часто виноваты в этом те, на кого возложено соблюдение указанного принципа – следователи и оперативные сотрудники органов дознания.

Немалая часть вины за нарушение принципа неприкосновенности личности в уголовном судопроизводстве лежит на прокурорах и судьях. Именно они по роду своей деятельности обязаны обеспечивать соблюдение гарантий безопасности участников уголовного судопроизводства, а в случае установления фактов причинения вреда здоровью подозреваемых и обвиняемых, как следует из вышеперечисленных норм законов, привлекать виновных к ответственности и принимать меры к возмещению причиненного вреда. Но делать этого «не спешат».

Почему так происходит? По всей видимости, следует согласиться с С.А. Алтуховым, который отмечает, что, «…обладая знаниями уголовного, уголовно-процессуального законов, тонкостей оперативно-розыскной деятельности, криминалистическими познаниями, они (сотрудники правоохранительных органов) искусно скрывают следы совершаемых преступлений, используют различные методы шантажа, угроз, физического и психического давления с целью избежания ответственности. Неочевидность и трудноустанавливаемость противоправных действий сотрудников зачастую обусловливается круговой порукой и использованием различных форм «покровительства»[5]

В подтверждение сказанного приведем следующий пример.

В УВД Калининского АТО г. Тюмени по подозрению в совершении преступления был доставлен гражданин С.. Во время «беседы» в служебном кабинете с целью получения от него признательных показаний он был избит одним из оперативных уполномоченных уголовного розыска. После такого обращения со стороны сотрудника правоохранительного органа С. отказался вообще давать какие-либо показания. Не имея каких-либо других доказательств его вины в инкриминируемом деянии, следователь вынужден был освободить доставленного.

После этого С., по собственной инициативе зафиксировав наличие телесных повреждений в областном бюро судебно-медицинской экспертизы, обратился в следственные органы с заявлением о привлечении лица, избившего его в помещении органа внутренних дел, к уголовной ответственности.

После продолжительных «войн» адвоката, представлявшего интересы С., с представителями следственных органов по данному заявлению все-таки было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст.286 УК РФ.

В ходе расследования были установлены свидетели, которые дали показания о том, что? когда С. после проведенной с ним «беседы» вышел из служебного кабинета сотрудников уголовного розыска, на его теле и лице имелись «свежие» следы побоев, которых до того, когда его заводили в указанный кабинет, не было. Но, несмотря на это, предварительное следствие вскоре было приостановлено в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.

Учитывая, что приостановление предварительного следствия по данному основанию предполагает доказанность события преступления, С. и его адвокат посчитали доказанными следующие обстоятельства:

1. время и место, совершенного в отношении него преступления;
2. факт причинения ему вреда в результате незаконных действий сотрудника уголовного розыска;
3. принадлежность лица, причинившего ему телесные повреждения, к категории должностных лиц;
4. выполнения должностным лицом время совершения преступления служебных обязанностей по поддержанию правопорядка.

Учитывая данное обстоятельство, пытаясь добиться справедливости, С. обратился в суд с исковым заявлением о компенсации ему морального вреда, причиненного незаконными действиями должностного лица органа дознания. Однако, рассмотрев дело, суд первой инстанции оставил иск С. без удовлетворения, мотивировав свое решение тем, что конкретное лицо, причинившее ему телесные повреждения, не установлено. А раз так, то невозможно установить, конкретно должность оно занимало. Учитывая, что деятельность оперативных уполномоченных финансируется из федерального бюджета, а участковых инспекторов – из бюджета субъекта федерации, определить, счет какой казны (федеральной, субъекта федерации, муниципального образования) должен возмещаться вред, причиненный С., не представляется возможным.

Вышестоящие суды, рассматривавшие жалобы С., оставили данное решение без изменений[6].

Однако, учитывая, что в соответствии со статьей 1069 ГК РФ вред, причиненный гражданину, возмещается не только в случае незаконных действий должностных лиц государственных органов, но и в случае незаконных бездействий с их стороны, С. вновь предъявил исковые требования к Министерству финансов РФ. На этот раз основанием иска явилось незаконное бездействие следователя, выразившееся в непринятии мер к предупреждению и пресечению факта нанесения ему побоев сотрудником милиции в служебном кабинете отдела уголовного розыска.

В частности, истец сослался на то, что следователь, который доставил его в орган внутренних дел, возбудил уголовное дело и проводил с его участием следственные действия, в силу своих должностных обязанностей должен был обеспечить его личную безопасность. Однако, нарушив уголовно-процессуальное законодательство, следователь позволил сотрудникам уголовного розыска провести с ним «беседу» без какого- либо письменного поручения на это, а тем более без участия защитника. «Беседа», целью которой явилась попытка получения «правдивых» показаний, в свою очередь, закончилась его избиением.

Между тем, суд, посчитав доводы С. не убедительными, а показания свидетелей, имеющиеся в уголовном деле, возбужденном по факту нанесения истцу побоев, не имеющими доказательного значения, и сославшись на заявление представителя ответчика о том, что «во время избиения истца, следователя в этой комнате не было», сделал вывод: «Факт незаконных действий в отношении истца в помещении Калининского АО г. Тюмени может быть установлен исключительно приговором суда», отказал в удовлетворении и этого искового заявления[7].

Приведенный пример, имеет десятилетнюю историю. Но изменилось ли что-то за прошедшие годы реформ правоохранительной и судебной системы в нашем российском «правосудии» в положительную сторону?

По нашему мнению, ничего «хорошего» не произошло. И чтобы не быть голословным, приведу еще один пример.

Не так давно мне пришлось осуществлять защиту гражданина О., обвиняемого в убийстве[8]. Когда я пришел к нему в изолятор временного содержания, первое, что бросилось в глаза, – это многочисленные ссадины и кровоподтеки на его лице и теле. По словам задержанного, перед тем как его доставили в ИВС, он подвергся физическому насилию со стороны сотрудников полиции, выразившемуся в избиении и пытками электрическим током с целью получения от него «явки с повинной» и дальнейших признательных показаний.

Я обратился в дежурному по ИВС с заявлением о приглашении врача для медицинского освидетельствовании подзащитного. Медицинский работник, прибывший по вызову, осмотрел задержанного и составил акт об обнаружении у него телесных повреждений.

Впоследствии О. было подано заявление в следственные органы о привлечении сотрудников полиции, превысивших должностные полномочия, к ответственности, адекватной содеянному.

Затем последовали многочисленные отказы в возбуждении уголовного дела по результатам проверки данного заявления, обжалования постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела в порядке, предусмотренном статями 123 - 125 УПК РФ, апелляционные и кассационные жалобы на постановления судов, отказы в их удовлетворении и т.д.

Другими словами, все обращения в адрес руководителя следственного управления, прокуратуры и судов, содержащие просьбу объективно разобраться в том, по какой причине у задержанного, находящегося под стражей, на самом деле возникли телесные повреждения, остались без должной проверки.

Объем настоящей статьи не позволяет во всех подробностях остановиться на рассмотрении «баталий» между стороной защиты с одной стороны, и следователями, их руководителями, прокуратурой и судами – с другой. Отметим лишь некоторые, имеющие значение для понимания сути поднятой проблемы, вопросы.

Во-первых, стало очевидным, что следователи выработали тактику, согласно которой, зная заранее, что подозреваемый или обвиняемый будет подвергнут пыткам со стороны оперативных работников, везут его на судебно-медицинскую экспертизу. Расчет заключается в том, что эксперт зафиксирует в своем заключении отсутствие каких-либо телесных повреждений. Затем это заключение судебно-медицинской экспертизы будет приобщено к материалам уголовного дела, чтобы в случае необходимости «служить прикрытием» при проверке жалоб лиц, подвергнутым незаконным методам физического воздействия после проведения указанной экспертизы.

Так было и в рассматриваемом случае. Никто из прокуроров и судей, проверяющих жалобу стороны защиты по делу О., не захотели увидеть или умышленно не придали значения тому факту, что судебно-медицинская экспертиза, согласно заключению которой у задержанного не было никаких телесных повреждений, на самом деле была проведена на день раньше того, когда эти телесные повреждения у обвиняемого «чудесным образом» появились при его доставлении в изолятор временного содержания.

Во-вторых, остался открытым вопрос о том, как следователь должен реагировать на заявление подозреваемого (обвиняемого) о том, что он не желает покидать пределы места своего содержания для участия в следственных действиях в связи с опасениями применения к нему незаконных методов воздействия.

Так, в процессе расследования уголовного дела обвиняемый О. и я, как его защитник, неоднократно сообщали следователю о применении к нему пыток со стороны сотрудников полиции в помещении ОРПОН УУР[9] УМВД по Тюменской области, куда он вывозился из ИВС, а в последствии из СИЗО, для проведения следственных действий. При этом были заявлены ходатайства о проведении следственных действий в следственных кабинетах, находящихся в местах содержания подозреваемых и обвиняемых под стражей.

Однако на все ходатайства, заявления и жалобы был получен ответ о том, что следователь является процессуально самостоятельным лицом и сам определяет место проведения следственных действий.

Один из прокуроров, участвующих в судебном заседании по рассмотрению жалобы стороны защиты на незаконные действия следователя и оперативных сотрудников, даже заявил, что проведение следственных действий в местах содержания лиц под стражей, является нарушением действующего законодательства. Однако на мой вопрос, почему же до сих пор следственные кабинеты функционируют практически во всех следственных изоляторах России, а прокуратура при этом никак не реагирует на это «нарушение», ответить не смог. Остался без ответа и вопрос, с чем связано нежелание следователя допрашивать подследственных в своем служебном кабинете и необходимость проведения следственных действий в помещении оперативного подразделения органа внутренних дел.

В свою очередь, судья, которой адресовалась просьба дать оценку действий следователя, не выполнившего законное требование стороны защиты об обеспечении безопасности обвиняемого, в постановлении об отказе в удовлетворении моей жалобы, поданной в порядке ст. 125 УПК РФ в интересах О., констатировала (цитирую дословно): «…Обеспечение безопасности обвиняемого О., а также предупреждение и пресечение незаконных методов воздействия на него со стороны сотрудников ОРПОН УУРР УМВД России по Тюменской области с целью понуждения к изменению показаний и отказу от адвоката Сидорова А.С., как от защитника по уголовному делу, - в полномочия следователя не входит…»[10].

То есть можно предположить, что на вопрос «кто виноват, в том, что обвиняемый подвергся незаконным методам ведения следствия?» последовал ответ, что «виноватых», кроме самого обвиняемого, нет. А на вопрос «что делать в подобных случаях?» мы получили ответ, что делать ничего не надо, т.к. бесполезно.

К сожалению, перечисленные выше случаи не единичны. Практикующие юристы могут вспомнить десятки и даже сотни подобных примеров.

Следует также отметить, что о многих преступлениях, совершенных сотрудниками правоохранительных органов по отношению к подозреваемым и обвиняемым, потерпевшие и очевидцы не сообщают вовсе, понимая бесполезность подобных заявлений. А тот, кто все-таки решился пожаловаться прокурору или в суд на применение к ним недозволенных методов дознания и следствия, рискует сам быть привлеченными к уголовной ответственности, поскольку часть 2 статьи 148 УПК РФ содержит требование обязательного возбуждения уголовного дела в отношении того, кто заявил, например, об избиении со стороны сотрудников полиции, если проверка такой факт не подтвердит.

Таким образом, если даже предположить, что по заявлению гражданина, подвергнутого пыткам со стороны работников полиции, и будет возбуждено уголовное дело, успешное завершение его расследования и привлечение виновных к уголовной ответственности вызывает большое сомнение. Следовательно, и возмещение вреда потерпевшим в рамках института гражданского иска в уголовном процессе также весьма проблематично.

Конечно, если податься иллюзиям и предположить, что в ходе расследования такого дела будет установлено, что событие преступления действительно имело место, потерпевший может попытаться возместить вред, причиненный его здоровью в результате избиения сотрудниками полиции, и в гражданском порядке.

Однако и в этом случае шансы на положительное решение суда в пользу истца практически сводятся к нулю.

Это объясняется тем, что часть 1 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации содержит исчерпывающий перечень незаконных действий судебно-следственных органов, наличие которых является основанием для возмещения вреда, причиненного гражданину, независимо от вины должностных лиц этих органов.[11] Вред, причиненный в результате применения указанными органами иных незаконных действий, возмещается финансовыми органами за счет казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации, казны муниципального образования лишь при установлении вины должностного лица (ч.2 ст.1064, ст.1069, ч.2 ст.1070, ст.1071 ГК РФ).

Таким образом, если гражданин, был избит сотрудником полиции, например, за то, что не захотел отвечать на его вопросы, ссылаясь на свое право, предусмотренное статьей 51 Конституции РФ, он должен представить суду, как минимум, доказательства того, что:насилие к нему применил конкретный сотрудник; этот сотрудник является должностным лицом; насилие было сопряжено с выполнением данным лицом своих служебных обязанностей в сфере властно-административных отношений; из какого бюджета (федерального, субъекта федерации либо муниципального) этот сотрудник получает свою заработную плату; подразделение, где работает его истязатель, располагается именно в том районе субъекта федерации, в суд которого он обратился с исковым заявлением о возмещении вреда.

А как быть в случае, сотрудники полиции, совершившие противоправные действия, не снизошли до того, чтобы представиться гражданину? Выход один – прежде, чем обращаться в районный суд с исковым заявлением, гражданин должен вначале написать заявление в следственный орган с требованием установить обидчика и привлечь его к уголовной ответственности.

Теперь представим, что добросовестный следователь по указанию своего начальника начнет проверку по заявлению пострадавшего или даже возбудит уголовное дело. С целью установления предполагаемых преступников он начнет опрашивать либо допрашивать сотрудников органа дознания либо направит отдельное поручение о производстве розыскных мероприятий в службу собственной безопасности УМВД. Что будет потом?

По всей видимости, через некоторое время начальник подразделения собственной безопасности сообщит следователю, что в ходе производства оперативно-розыскных мероприятий установить должностное лицо, превысившее свои служебные полномочия, не представилось возможным. По минованию двух месяцев после возбуждения уголовного дела следователь приостановит предварительное следствие по основанию, указанному в пункте 1 части 1 статьи 208 УПК РФ, о чем «с сожалением» сообщит потерпевшему.

На этом, скорее всего, поиски справедливости лицами, пострадавшими от рук «правоохранителей», и закончатся. Откуда им знать, что в статьях 13 и 14 Конвенции против пыток и других жестоких бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения говориться о том, что «каждое государство должно обеспечить любому лицу, если оно утверждает, что было подвергнуто пыткам, на быстрое и беспристрастное рассмотрение такой жалобы компетентными властями, включая судебные меры, а также предприняло меры к тому, чтобы жертвы пыток получили возмещение и имели подкрепленное правовыми санкциями право на справедливую и адекватную компенсацию».

Не знают они и того, что в соответствии со статьи 52 Конституции Российской Федерации «права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба», а в силу статьи 53 «каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти и должностных лиц». Да если и знают, что это изменит. Ведь этого, скорее всего, не знают и их «обидчики».

Как представляется, изложенное позволяет сделать вывод о том, что, не смотря на наличие в ряде законов гарантий неприкосновенности личности в уголовном судопроизводстве, ни органы предварительного расследования, ни прокуратура, ни суды на самом деле в должной мере не гарантируют соблюдения данного принципа. А это еще раз свидетельствует о том, что институт юридической ответственности за незаконные действия (бездействия) органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры, суда и их должностных лиц нуждается в совершенствовании. В противном случае безнаказанность будет порождать новые преступления должностных лиц, находящихся «при исполнении».

К сожалению, объем настоящей статьи позволил лишь обозначить существующую проблему и обозначить нашу позицию в этом дискуссионном вопросе. Для выработки обоснованных предложений по совершенствованию мер, направленных на усиление гарантии принципа неприкосновенности личности в уголовном судопроизводстве и усиления ответственности правоохранительных органов за его нарушение, и их аргументации, несомненно, требуются дальнейшие научные исследования. А для их реализации – желание и воля законодателей.

Источники и литература

1. См., например: Воробей Д.А., Зарубин А.А Обеспечение безопасности защищаемых лиц оперативно- розыскными мерами // Российский следователь, 2014, № 11, С. 38-41; Иванов И.С., Серегина А.А. Психологические феномены опасности и безопасности в контексте понятия «человек» // Российский следователь, 2013, № 4. С. 44-47; Иванов И.С. Переселение защищаемого лица на другое постоянное место жительства в отечественном и зарубежном праве // Российский следователь, 2014, № 6, С.41-47; Лебедев А.В., Васильев Э.А., Фомичев Д.В. Проблемы обеспечения безопасности лиц, подлежащих государственной защите // Российский следователь, 2014, № 23, С. 51-54; Мазова Е.И. Ролевая функция оперативно- розыскной деятельности в обеспечении безопасности лиц, подлежащих государственной защите // Российский следователь, 2014, № 6, С. 25-29 и др.
2. См., например: Ануфриева Е.А., Елинский В.И., Фролова Е.Ю. Типичные ситуации и проверка сообщений о преступлениях, совершенных сотрудниками ОВД в связи со служебной деятельностью // Российский следователь, 2014, № 2, С. 50-54; Кравцов Д.А. Меры общей профилактики преступлений, совершаемых в отношении обвиняемых, содержащихся в СИЗО ФСИН России // Российский следователь, 2014, № 12, С. 31-36; Миронов Р.Г. Соблюдение прав и законных интересов подозреваемых и обвиняемых - правовая основа обеспечения безопасности лиц, содержащихся под стражей // Адвокатская практика № 6 – 2014. С. 38-43; Халиков А.Н., Елинский В.И. Обстоятельства, подлежащие доказыванию при расследовании преступлений, совершенных сотрудниками ОВД в связи со служебной деятельностью (на примере конкретных статей УК РФ) // Российский следователь, 2014, № 3, С. 5-10 и др.
3. Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 34. Ст. 3534.
4. Собрание законодательства Российской Федерации. 1995.№ 29. Ст. 2759.
5. Алтухов С.А. Преступления сотрудников милиции (понятие, виды и особенности профилактики). – СПб: Издательство «Юридический центр Пресс», 2001. – С. 9.
6. Архив Калининского районного суда г. Тюмени, дело № 2-291-03.
7. Архив Калининского районного суда г. Тюмени, дело № 2-291-03.
8. Архив Омского областного суда, уг. дело № 2-36/14.
9. Отдел по раскрытию преступлений общеуголовной направленности управления уголовного розыска.
10. Архив Ленинского районного суда г. Тюмени, материал № 3/10-319/2014.
11. В юридической литературе данный перечень давно и обоснованно подвергается критике. См., например: Безлепкин Б.Т. Возмещение ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. – М., 1985; Поляков И.Н. Ответственность по обязательствам вследствие причинения вреда. – М., 1998; Володина Л.М. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе. - Тюмень, 1999 и др.

Опубликовано: Евразийская адвокатура 2 (21) 2016. С. 113-119.