О некоторых странностях расследования убийств

Даже при расследовании убийств до настоящего времени ни "вышестоящее начальство", ни прокуратура, ни даже суды никак не реагируют на вопиющие нарушения ведомственных приказов и инструкций  Следственного комитета  РФ, норм Уголовно-процессуального кодекса РФ, а также игнорирования научно обоснованных рекомендаций, сформированных в рамках криминалистической методики расследования преступлений, со стороны следователей 

Ранее в рубрике "Превратности жизни" мы уже писали о некоторых "странностях" уголовного процесса в России.

При подготовке очередной публикации вспомнилась еще одна история из адвокатской практики, подтверждающая факт деградации  отечественного следствия.

Для того, чтобы было боле понятно, о чем идет речь, кратко разъясним фабулу уголовного дела, при рассмотрения которого нам пришлось еще раз удостовериться не только в низком профессионализме "рядовых" следователей Следственного комитета России, но и осознанном нежелании некоторых из них должным образом относится к своим служебным обязанностям, граничащим с преступной халатностью.

Все далее описанные события, связанные с совершением преступления, изложены исключительно со слов обвиняемого.

Как часто бывает, однажды один сосед пригласил другого в гости, чтобы скоротать время за разговорами "о жизни" и распитием спиртных напитков. После употребления изрядной дозы самогона, один из собутыльников уснул прямо за столом. Через некоторое время глубокой ночью он проснулся и решил пойти досыпать к себе домой. Однако уйти "просто так", не поблагодарив  гостеприимного хозяина, он посчитал невежливым. В одной из комнат квартиры горел свет, поэтому гость проследовал туда, чтобы попрощаться с  хозяином.

Однако картина, которая предстала перед ним, заставила его быстро протрезветь. На кровати он увидел окровавленного сына своего недавнего компаньона. Тот был еще жив и держался за рукоятку ножа, клинок которого был вонзен в область его груди.

Он поднял молодого человека на руки, вынес его на лестничную площадку и стал звать соседей, чтобы те, в свою очередь, вызвали скорую помощь и полицию. Положив раненого на пол и удостоверившись, что соседи пытаются оказать ему помощь, гость вернулся в квартиру, чтобы найти самого хозяина квартиры. И нашел  - его труп лежал на кухне в луже крови.

Вскоре приехали врачи скорой помощи, однако "воскресить" умершего хозяина квартиры они не смогли. Его сын также скончался до приезда скорой помощи.

Поскольку мы не были очевидцами случившегося, подтвердить или опровергнуть изложенное выше не беремся. Однако последующие события, связанные с расследованием данного преступления, знакомы нам не понаслышке.

Сотрудники полиции, прибывшие по вызову соседей жертв преступления, задержали гостя. Несмотря на его уверения в том, что он был сильно пьян, находился в бессознательном состоянии и по этой причине не знает, что происходило в квартире, в отношении него было возбуждено уголовное дело по обвинению в убийстве двух или более лиц (п. "а" ч.2 ст. 105 УК РФ).

И тут началось "самое интересное".

Опрошенные, а затем и допрошенные свидетели из числа соседей, "ничего не видели и не слышали", сам обвиняемый вину не признал. По понятной причине сами жертвы преступления никаких показаний дать не могли (они умерли еще до прибытия следственно-оперативной группы). Другими словами, преступление носило неочевидный характер.

Одна из судебных экспертиз, проведенных по делу, подтвердила, что оба убийства были совершены одним и тем же ножом, который извлекли из груди сына хозяина квартиры.

Казалось бы, версию о том, что преступление совершил "гость", могла бы подтвердить дактилоскопическая экспертиза, если бы эксперт обнаружил на рукоятке ножа следы рук (папиллярных узоров) обвиняемого. Однако, таких следов обнаружено не было.

В результате биологической экспертизы на рукоятке ножа не было обнаружено и потожировых следов предполагаемого преступника.

И даже, если бы они и были, скорее всего, обвиняемый мог легко объяснить их наличие тем, что пытался извлечь его из груди раненого сына хозяина.

По сути, факт обнаружения крови потерпевших на его руках и одежде изобличить обвиняемого  и не мог, поскольку он и не скрывал, что контактировал с ними, когда обнаружил их и пытался оказать им помощь.

Вместе с тем, допрошенный по делу второй сын погибшего хозяина квартиры, который проживал отдельно, пояснил, что его отец и младший брат практически никогда нее закрывались в квартире, когда находились дома. В любое время суток к ним в квартиру могли зайти знакомые и малознакомые люди, с которыми они вместе употребляли спиртные напитки. У его погибшего брата были какие-то сомнительные "друзья-наркоманы", которые иногда конфликтовали с ним.

Кроме того, защитником обвиняемого от жильцов дома была получена информация о том, что некая девушка, проживающая в данном доме, знает, кто на самом деле причастен к убийству. Эта информация была незамедлительно передана следователю вместе с ходатайством об установлении и допросе лиц, о которых стало известно адвокату.

Однако,  ни следователь, ни сотрудники, осуществлявшие оперативное сопровождение расследования уголовного дела, эту информацию, позволяющую выдвинуть и проверить версию о совершении убийства не обвиняемым, а иными лицами, проверять не стали.

Может быть, в ином случае игнорирование криминалистических рекомендаций о необходимости проверки всех версий преступления объяснялось бы неопытностью и низким профессионализмом следователя. Но в данном случае следователь был не "простой", а в звании майора юстиции, и состоял он в должности "старшего следователя по особо важным делам".

Поэтому причина ненадлежащего отношения к своим служебным обязанностям со стороны следователя видится в другом.

До настоящего времени ни "вышестоящее начальство", ни прокуратура, ни даже суды никак не реагируют на вопиющие нарушения со стороны следователей ведомственных приказов и инструкций  Следственного комитета  РФ, норм Уголовно-процессуального кодекса РФ, а также игнорирование научно обоснованных рекомендаций, сформированных в рамках криминалистической методики расследования преступлений.

В качестве примера, подтверждающего данный вывод, можно привести ситуацию с продлением меры пресечения в виде заключения по стражей в отношении обвиняемого по данному уголовному делу.

Так, например, по истечению 6-месяченого срока его содержания под стражей при рассмотрении ходатайства следователя о продлении срока еще на месяц судья спросил у следователя, чем вызвана необходимость такого продления. Следователь без каких-либо "прикрас" ответил, что он потерял дактилоскопическую карту обвиняемого, а без нее не может назначить дактилоскопическую экспертизу следов на орудии преступления. "Поморщившись", судья оставил меру пресечения без изменения, продлив срок еще на месяц.

По истечению нового срока следователь снова обратился в суд с аналогичным ходатайством. При этом он вновь объяснил свою просьбу об оставлении в силе меры пресечения тем, что "потерял дактилоскопическую карту".

Казалось бы, такими заявлениям следователь "подписал себе приговор" и с позором должен быть уволен из органов следствия. Но это нам только "кажется".

Никто – ни руководители подразделения Следственного комитета РФ, где работает этот следователь, ни прокурор, в обязанность которого входит надзор за соблюдением законности в оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности, ни суд ни "глазом не моргнули", ни "пальцем не пошевелили", чтобы хоть как-то "вразумить" следователя и привлечь его к ответственности, адекватной содеянному.

К слову сказать, в этом деле было еще немало "упущений" и "следственных ошибок", для описания которых потребуется не одна публикация.

Однако все усилия стороны защиты убедить суд в том, что доказательства, полученные с нарушением УПК РФ, являются недопустимыми, а приговор, основанный на предположениях, является незаконным, успехом не увенчались. Обвиняемого приговорили к 17 годам лишения свободы. А учитывая его почтенный возраст (более 65 лет), можно лишь предполагать, как сложится его дальнейшая судьба, и сможет ли он хотя бы дожить до окончания назначенного судом наказания..

Конечно, есть в этом деле и "другая сторона медали".

Изучение уголовных дел по убийствам, проведенное нами в ходе диссертационного исследования несколько лет назад показало, что большинство обвиняемых в совершении данного вида преступлений (85,7 %) в момент совершения преступления находилось в разной степени алкогольного опьянения. А, как известно, состояние алкогольного опьянения затормаживает сдерживающие центры сознания человека, ускоряет реализацию решения на совершение преступления или же способствует принятию такого решения.

Большая часть жертв (86,8 %) на момент совершения преступления также находились в состоянии алкогольного опьянения, причем  почти 40 % из них распивали спиртные напитки вместе со своим будущим убийцей.

К сожалению, многие любители выпить не воспринимают серьезно народную мудрость о том, что "от пьянства до преступления один шаг", "водка – источник преступлений", а "пьяный всегда виноват". Однако вышеприведенная история еще раз подтверждает этот печальный вывод.