Уголовное судопроизводство: проблемы справедливости и доступа к правосудию

Право на справедливое судебное разбирательство предполагает не только право на получение благоприятного судебного решения, оформляющего разрешение правовой ситуации. Справедливость правосудия заключается не только в справедливости принимаемого решения, но и в справедливости процедуры его принятия. Возможно ли справедливое разрешение уголовного дела без установления полной картины события преступления, без достоверно установленной вины лица, его совершившего, без точного установления всех элементов состава преступления?

Автор: , Володина Л.М., доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовно-процессуального права Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), заслуженный юрист РФ.

СПРАВЕДЛИВОСТЬ ПРАВОСУДИЯ

Большинство международно-правовых документов своим содержанием нацелено на обеспечение прав подозреваемого и обвиняемого. Это обстоятельство вполне объяснимо, поскольку человек, преследуемый органами расследования в уголовно-правовом порядке, находится нередко в изоляции от общества, в условиях, ограничивающих его возможности активно осуществлять защиту своих прав и законных интересов.

Анализируя развитие справедливости как условие сохранения жизни, Герберт Спенсер утверждал, что справедливость присуща и животному миру, что «дочеловеческая справедливость становится все более решительной по мере повышения организации». На ранних этапах развития человеческого общества понятие справедливости было достаточно примитивным. «Идея справедливости является идеей уравновешивания обид: «око за око и зуб за зуб». Такою она остается в течение ранних стадий цивилизации, - писал Г. Спенсер. После того, как справедливость, при таком понимании ее, более не поддерживается силою самим оскорбленным лицом, это последнее начинает требовать удовлетворения при посредстве установленной власти. Вопль о правосудии, обращенный к правителю, есть требование наказания, т.е. нанесения обиды; ... или же здесь требуется вознаграждение, равносильное потере». По мере развития общества «альтруистическое чувство справедливости» постепенно «принимает высшую форму». [1]

Право на справедливое судебное разбирательство предполагает не только право на получение благоприятного судебного решения, оформляющего разрешение правовой ситуации. Справедливость правосудия заключается не только в справедливости принимаемого решения, но и в справедливости процедуры его принятия. Возможно ли справедливое разрешение уголовного дела без установления полной картины события преступления, без достоверно установленной вины лица, его совершившего, без точного установления всех элементов состава преступления? Мы, верно, ответим: нет.

Принцип всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств уголовного дела, который был закреплен в УПК РСФСР 1960 года, напрямую связан с установлением истины по уголовному делу. Утверждая, что «категория объективной истины идеально вписывалась в концепцию советского уголовного судопроизводства» и оправдывала идеологические штампы уголовного судопроизводства, противники истины как-то совсем забыли о том, что категория объективной истины была придумана не советским законодателем, что идея истины разрабатывалась плеядой известнейших ученых России И.Я. Фойницким, В.К. Случевским, С.И. Викторским и др.

О том, что отказ от истины как цели доказывания в уголовном процессе неразумен, сказано и говорится большинством известных ученых современности. Позиция сторонников отказа от истины достаточно уязвима и может быть оспорена. Так, В.А. Лазарева утверждает, что «отказ от истины как обязательной для достижения в каждом случае цели уголовного судопроизводства обусловлен легализацией презумпции невиновности». [2]

Во-первых, легализация презумпции невиновности в российском уголовно-процессуальном законодательстве не была направлена на отказ от истины. Целью ее законодательной регламентации было установление утраченного в советскую эпоху постулата, утверждающего справедливость: невиновен, пока не доказано обратное. И если суд в ходе постановления приговора при обсуждении стоящих перед ним вопросов придет к выводу о недоказанности вины, слава Богу, если лицо действительно невиновно, поскольку это справедливо. Но как быть, если преступник оказался неуязвимым, вследствие ошибки следователя, прокурора и, в конечном счете, суда? Общество должно быть и в этом случае благодарно государству? Это государственные органы призваны были защитить нас от опасности преступных посягательств. И кто в этом случае защитит поруганную честь потерпевшего, возместит вред, причиненный ему преступлением? Разве справедливость предусмотрена законом только для обвиняемого?

В том, что ныне действующий в России уголовно-процессуальный закон не обеспечивает в должном виде защиту прав потерпевшего, ученые и практики почти единодушны. Лишь отдельные высказывания на этот счет не придают означенной проблеме сколько-нибудь серьезного значения, объясняя это достаточным количеством прав потерпевшего, закрепленных за ним. К слову сказать, действительно комплекс прав потерпевшего претерпел значительные позитивные изменения по сравнению с прошлым уголовно-процессуальным законом. И все же реальное положение вещей дает основания говорить о незащищенности лиц, потерпевших от преступления.

Лицо, которому совершенным преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, должно быть признано в соответствии со ст. 42 УПК РФ потерпевшим по уголовному делу. В соответствии с Конституцией государство обязано возместить причиненный ему вред. Между тем, к сожалению, хорошо известно, что в практической деятельности реальные возможности потерпевшего защитить свои права в соответствии с нормами действующего уголовно-процессуального законодательства ничтожны. Обобщение материалов практики дает основание говорить, что нарушенное право граждан на доступ к правосудию нередко получает свое разрешение лишь в судах кассационной либо надзорной инстанций. Значительное количество жалоб граждан, поступающих в суд в порядке ст.125 УПК РФ, свидетельствует о том, что на практике несвоевременно принимаются меры по привлечению к уголовной ответственности лиц, совершивших противоправные действия.

Так, жительница г. Тобольска А. обратилась в городской суд с жалобой на постановление начальника отделения СУ при УВД г. Тобольска об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении З. и на постановление прокурора города об отказе в удовлетворении жалобы о признании незаконным постановления следственного органа. Суд в удовлетворении жалобы А. отказал. Судебная коллегия, рассмотрев кассационную жалобу потерпевшей, пришла к выводу о незаконности всех постановлений по ее жалобам и предложила суду более тщательно проверить обстоятельства совершения З. мошеннических действий в отношении А., уточнить время их совершения, так как от этого зависит решение вопроса о сроках давности, установленных ст.78 УК РФ.

Жительница г. Тюмени М. обратилась в следственные органы с заявлением, в котором просила привлечь к уголовной ответственности по ч.1 ст.139 УК РФ соседку З., вторгшуюся в ее квартиру против воли М. с применением физической силы и учинившую скандал. Следователь со ссылкой на отсутствие доказательств виновности З. в возбуждении уголовного дела отказал. Рассмотрев в порядке ст.125 УПК РФ жалобу М., суд пришел к выводу, что содержащиеся в ней сведения заслуживают внимания, удовлетворил ее, постановление следователя признал незаконным.

О серьезности проблемы свидетельствует Приказ Генерального прокурора Российской Федерации «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях в органах дознания и предварительного следствия» от 10 сентября 2007 г. № 140. В Приказе подчеркивается важность своевременного предупреждения, выявления и устранения нарушений законности в деятельности органов дознания и предварительного следствия, защиты прав и законных интересов лиц, пострадавших от преступлений, пресечения незаконных действий (бездействия) и решений должностных лиц, препятствующих доступу пострадавших к уголовному судопроизводству. Приказом предписано: проверки исполнения требований УПК РФ и иных федеральных законов при приеме регистрации и разрешении сообщений о преступлениях (с обязательным документальным оформлением результатов каждой проверки) проводить не реже одного раза в месяц, а при наличии сведений о нарушениях закона – безотлагательно. Одновременно обращается внимание на необходимость тщательной и всесторонней проверки соблюдения единого установленного порядка приема, регистрации и проверки сообщений о преступлениях межведомственными нормативными правовыми актами, а также законности и обоснованности принимаемых по ним решениям.

Особую значимость проблема обеспечения защиты жертвы преступного посягательства приобретает применительно к уголовным делам, сопряженным с убийством потерпевшего. Представителем жертвы преступления, как правило, выступает близкий родственник, которому причинен моральный вред. Каковы его возможности в отстаивании права на доступ к правосудию, которые предоставляет представителю потерпевшего закон и соизмеримы ли они со страданиями, причиненными ему преступлением? Практика показывает, что, к сожалению, лица, выступающие в процессе в качестве представителей жертвы преступления, не всегда в полном объеме могут реализовать предоставленные им законом права, известны и случаи отказа в признании лиц представителями потерпевших.

Уголовно-процессуальный закон, допуская возможность оказания квалифицированной юридической помощи потерпевшему, вместе с тем не разрешил вопросов процедурного характера, связанных с приглашением или назначением адвоката, который мог бы оказать ему квалифицированную юридическую помощь. Нередко это право потерпевшего ему не разъясняется.

Позиция потерпевшего практически не учитывается при прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям. Обобщение материалов следственной практики прекращения уголовных в связи с примирением сторон и в связи с деятельным раскаянием дает основания утверждать: ни в одном из постановлений о прекращении уголовного дела по названным основаниям не содержится ответа на вопрос о том, в чем конкретно выразилось деятельное раскаяние, каким образом «заглажен» причиненный вред.

В 1995 году Конституционным Судом РФ было принято решение о не соответствии ч. 5 ст. 209 УПК РСФСР, в той мере, в какой она сложившейся правоприменительной практикой ограничивает возможность судебного обжалования постановлений о прекращении уголовного дела, статьям 46 (ч.1 и 2) и 52 Конституции РФ. Однако и в настоящее время процессуальный порядок прекращения уголовных дел и механизм обеспечения прав потерпевшего законодателем не отработан. Не разрешен и вопрос о форме осуществления контроля за возмещением вреда, причиненного потерпевшему. Прекращение уголовного дела, по сути, оставляет потерпевшего без надежды на возмещение причиненного преступлением вреда. Справедлива позиция ученых, считающих, что у каждого, ставшего жертвой преступного посягательства, должно быть право решать вопрос о необходимости дальнейшего продолжения производства по уголовному делу, и это право должно быть предусмотрено законом с одновременным закреплением корреспондирующей ему обязанности государственных органов прекратить уголовное дело.[3]

ПРЕКРАЩЕНИЕ УГОЛОВНОГО ДЕЛА В СВЯЗИ С ПРИМИРЕНИЕМ СТОРОН

В поиске эффективных форм осуществления уголовного судопроизводства юридическая мысль направлена на идею так называемого восстановительного правосудия. Одной из таких процедур и является прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон. Однако механизм применения ст. 25 УПК РФ, регламентирующей прекращение уголовных дел в связи с примирением сторон, не совершенен: повторяя норму материального права (ст.76 УК РФ), названная статья УПК не определяет ни условия, ни сроки, ни правила оформления прекращения дела, ни порядок уведомления заинтересованных в исходе дела лиц. Отдельной статистики по жалобам потерпевших по этому основанию прекращения уголовных дел не ведется. Едва ли в этом случае можно говорить о справедливости по отношению к потерпевшему.

Между тем судебная практика по Тюменской области за 2007 г. свидетельствует о том, что большинство уголовных дел (80 %) прекращены по основанию, предусмотренному ст. 25 УПК РФ. Имеют место случаи и незаконного прекращения дел по рассматриваемому основанию. Так, постановлением мирового судьи одного из судебных участков г. Тобольска было прекращено производства в связи с примирением сторон по уголовному делу по обвинению С., совершившего преступление, квалифицируемое по ст. 319 УК РФ. По результатам апелляционного производства по представлению прокурора в отношении С. был вынесен обвинительный приговор, в соответствии с которым за совершение преступления ему было назначено наказание в виде штрафа в размере 2500 рублей в доход государства.

Нередко в постановлении судьи о прекращении уголовного дела отсутствует характеристика личности обвиняемого, в ряде случаев описательно-мотивировочная часть постановления повторяет текст заявления потерпевшего о примирении с обвиняемым.

Федеральная целевая программа «Развитие судебной системы России» на 2007- 2011 годы предполагает внедрение примирительных процедур (восстановительной юстиции), в частности широкое внедрение процедур медиации, предусматривающих возможность примирения сторон в уголовном судопроизводстве. Однако внедрение института медиации требует разработки нормативных предписаний, устанавливающих основания, условия и механизм реализации примирения, процессуальный статус соответствующих организаций и лиц, которые должны будут осуществлять функции медиаторов, предписаний, регламентирующих процессуальный порядок их деятельности, порядок принятия соответствующего решения, формы осуществления контроля возмещения причиненного потерпевшему вреда.

Идея смешанного государственно-общественного института примирения в уголовном процессе как одного из элементов восстановительного правосудия была предложена в конце 90-х г.г. прошлого столетия. Однако перспектива реализации этих предложений не ясна. Совершенно очевидно, что для скорейшей и более четкой законодательной регламентации примирения сторон, которая позволяла бы «укрепить процессуальные позиции потерпевшего»[4], необходимо изменение содержания ст. 25 УПК РФ.

Изменения названной статьи УПК должны касаться процедуры примирения, прав и обязанностей лиц, участвующих в примирении сторон, последствий состоявшегося примирения и правил его оформления. Структура этой нормы, учитывая последние изменения закона, могла бы выглядеть следующим образом:

«Суд, а также следователь с согласия руководителя следственного органа или дознаватель с согласия прокурора вправе в соответствии со ст. 76 УК РФ прекратить производство по уголовному делу в случае примирения сторон, если потерпевший отказывается от уголовного преследования лица, совершившего преступление, а обвиняемый впервые совершил преступление небольшой или средней тяжести и возместил в полном объеме причиненный потерпевшему вред.

Отказ потерпевшего от уголовного преследования может быть оформлен подачей соответствующего письменного заявления. Потерпевший вправе изложить в письменном виде свои требования о возмещении причиненного ему физического, материального и морального вреда.

Суд, следователь, дознаватель обязаны разъяснить участникам примирительной процедуры их права и обязанности в связи с прекращением производства по делу, последствия соглашения о примирении, а также принять меры к обеспечению возмещения вреда.

Процедура примирения осуществляется в месте производства по делу под контролем и при участии следователя, дознавателя или судьи. В процедуре примирения могут принимать участие защитник и представители сторон.

В случае достижения сторонами договоренности о примирении следователь, дознаватель или судья составляют письменное соглашение сторон о примирении. В соглашении фиксируется разъяснение прав участникам примирительной процедуры, удостоверяется факт возмещения причиненного вреда, достижения договоренности о примирении, а также указываются последствия принятого решения. В случае отказа обвиняемого от исполнения требований потерпевшего по возмещению вреда, потерпевший вправе требовать производства по делу в обычном порядке.

Процедура соглашения о примирении завершается вынесением постановления о прекращении уголовного дела. Постановление может быть обжаловано заинтересованными лицами в суд в установленном законом порядке».[5]

Представляется, что решение вопроса о примирении потерпевшего и обвиняемого возможно, во-первых, только после привлечения лица в качестве обвиняемого, поскольку только в акте обвинения может быть решен достаточно четко вопрос об инкриминируемом ему деянии, характере и размере причиненного преступлением вреда. Выполнение этого требования обязательно в силу предписаний ст. 73 УПК РФ. Кроме того, лицо, привлеченное в качестве обвиняемого, наделяется соответствующим комплексом прав, что позволяет ему в полном объеме реализовать свои возможности и законные интересы. Вторым важнейшим условием примирения должно быть реальное возмещение вреда потерпевшему.

Думается, что отсутствие данного условия влечет право потерпевшего требовать производства по делу в обычном порядке. Едва ли в этой ситуации можно признать рациональным предложение Л.В. Головко о закреплении в законе «специального основания возобновления уголовного преследования (уголовного дела)» как одного из вариантов «преодоления возможного неисполнения обвиняемым обязательств, принятых перед потерпевшим при применении ст. 76 УК РФ». Тем более что, в ходе обсуждения проблемы альтернативных производств, автором данного предложения отстаивается позиция, связанная с «ускорением процесса» и экономией процессуальных средств.[6] Едва ли предлагаемое новшество «подарит» потерпевшему возможность отстоять свои права: пройдя уже одну процедуру расследования, согласится ли он на другую?

Обращаясь к истории развития уголовно-процессуального законодательства, вспомним, что в прошлом возобновление производства по уголовному делу было закреплено в ст. 9 УПК РСФСР 1960 г., регламентирующей прекращение уголовных дел с передачей лица, совершившего преступление, на поруки. Основанием возобновления производства по делу являлся отказ от поручительства, в том случае, если лицо, взятое на поруки, в течение года не оправдало доверия коллектива. Исследование проблемы, проводимое когда-то автором данной статьи, показало, что практически отказ от поручительства не применялся.[7] Соответственно в силу означенного обстоятельства не практиковалось и возобновление производства по делу. Из массива уголовных дел, прекращенных по этому основанию в районных прокуратурах Ленинграда (практика обобщалась автором за 1972 – 1976 г.г.) было обнаружено лишь одно возобновленное производство. [8]

ЗАЩИТА ПРАВ И ЗАКОННЫХ ИНТЕРЕСОВ ПОТЕРПЕВШЕГО – ОБЯЗАННОСТЬ ГОСУДАРСТВА.

До сих пор не разрешимой представляется проблема доступа к правосудию в ситуациях, связанных с приостановлением производства по уголовному делу в стадии предварительного расследования. Приостановленное производство по уголовному делу нередко не возобновляется вообще. В подобных ситуациях потерпевшие по делу и их представители так и не могут получить доступ к правосудию. Обжалование постановлений о приостановлении производства по уголовному делу крайне редко.

По данным Тюменской областной прокуратуры в 2007 году количество приостановленных производством органами предварительного следствия уголовных дел (с учетом остатка прошлых лет) превышало общее число зарегистрированных этими органами за названный год преступлений. При этом в 90 % случаев уголовные дела были приостановлены по п. 1 части 1 ст. 208 УПК РФ; 1,4 % уголовных дел - по п. 2 части 1 ст. 208 УПК РФ. Количество отмененных постановлений о приостановлении предварительного следствия составило около 13%, в том числе по жалобам - 0, 4% .[9] Следует заметить, что в первой половине 2007 года практика отмены незаконных и необоснованных решений органов предварительного следствия базировалась на старой редакции уголовно-процессуального закона, до его изменения в июне 2007 года.

В не менее трудном положении оказывается потерпевший в случае отказа государственного обвинителя от обвинения. Суд в соответствии с ч.7 ст. 246 УПК РФ в подобной ситуации обязан прекратить уголовное дело или уголовное преследование, не учитывая мнения потерпевшего. В литературе справедливо замечено, что в этом случае совершенно не ясно, к кому потерпевшим может быть предъявлен гражданский иск, поскольку дело (уголовное преследование) прекращается по реабилитирующим основаниям. Кроме того, обращается внимание на то, что в гражданском судопроизводстве действует принцип преюдициальности, и решение суда, состоявшееся по уголовному делу, обязательно для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого вынесено решение о прекращении уголовного дела. [10]

Постановление Конституционного Суда от 8 декабря 2003 года по делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 УПК РФ в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан не разрешило проблему. Конституционный Суд признал положения части седьмой ст. 246 УПК РФ, не противоречащими Конституции, считая, что предоставление потерпевшему права на обжалование решения суда о прекращении уголовного дела в случае отказа прокурора от поддержания обвинения, вполне компенсирует утраченные возможности потерпевшего. Однако, во-первых, возможность обжалования решения суда представляется весьма отдаленной перспективой. Во-вторых, даже при условии направления дела на новое судебное рассмотрение, кем будут поддерживаться интересы потерпевшего, закон не решает. В-третьих, если в результате кассационного пересмотра уголовного дела решение суда первой инстанции останется в силе, права потерпевшего так и останутся незащищенными.

В своих последующих решениях, в частности в Постановлении от 24 апреля 2003 года, Конституционный Суд разъясняет: государство обязано не только предотвращать и пресекать какие бы то ни было посягательства, способные причинить вред и нравственные страдания личности, но и обеспечить пострадавшему от преступления возможность отстаивать в суде свои права и законные интересы любыми, не запрещенными законом способами, поскольку иное означало бы умаление чести и достоинства личности не только судом, но и государством.[11] Однако проблема обеспечения эффективной защиты прав потерпевшего Конституционным Судом не разрешена.

Не всегда в правоприменительной практике просто решаются вопросы возмещения потерпевшему причиненного преступлением вреда и в обычном режиме рассмотрения и разрешения уголовных дел.

Приговором Ишимского городского суда Р. был признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью потерпевшей С. и осужден по ч.1 ст.111 УК РФ. В возмещение морального вреда с осужденного в пользу С. взыскано 100 тысяч рублей. Судебная коллегия по уголовным делам удовлетворила кассационную жалобу потерпевшей: приговор суда в части взыскания в ее пользу ста тысяч морального вреда был отменен, а дело направлено на новое судебное рассмотрение. В своем определении судебная коллегия указала, что потерпевшая просила взыскать с Р. 250 тысяч рублей морального вреда, но суд без должной мотивации своего решения взыскал только 100 тысяч рублей. Из приговора нельзя понять, из чего исходил суд, принимая решение о частичном удовлетворении иска, чем существенно ущемил права потерпевшей на справедливое решение по возмещению причиненного ей морального вреда.

Процесс восстановления нарушенных прав затягивается во времени в связи с отсутствием в законе четко определенных обязанностей властных субъектов, в связи с длительными сроками пересмотра уголовных дел в вышестоящих судебных инстанциях, а также в связи с недостатками в работе судебных приставов.

Интересно в плане рассматриваемой проблемы решение подобных вопросов в других странах. Например, в США в мае 2005 года приняты Директивах Министерства юстиции США «Об оказании помощи потерпевшим и свидетелям преступлений», в основе которых лежат Федеральные законы о правах потерпевших (в первую очередь, положения статьи 3771 Титула 18 СЗ США и статьи 10607 Титула 42 СЗ США). Названные Директивы заменили Директивы Министерства юстиции США 2000 года.

В новом документе дано определение потерпевшего, содержится перечень услуг, предоставляемых потерпевшему, перечислен круг должностных лиц, ответственных за предоставление этих услуг, их обязанности. В число названных должностных лиц входят не только следователи различных ведомств, осуществляющих предварительное расследование, и прокуроры, но и должностные лица пенитенциарных учреждений, а также должностные лица органов, ведающих условно-досрочным освобождением. При этом последовательно и четко определен порядок предоставления услуг и порядок передачи полномочий от одного подразделения другому и ответственности должностных лиц.

Такой подход, подчеркнуто в Директивах, обеспечивает непрерывность процесса оповещения потерпевших и оказания им услуг с момента начала следственных действий по уголовному делу и в течение всего периода общения потерпевших с органами федеральной уголовной юстиции. В соответствии с этим документом потерпевшие имеют право на информацию об имени, должности, служебном адресе и телефоне ответственного должностного лица, которому следует подавать заявление на оказание услуг. Потерпевшим предоставляется адрес учреждения, где потерпевшему могут оказать экстренную медицинскую или социальную помощь. Потерпевший в числе прочих прав имеет право сделать заявление по поводу освобождения обвиняемого из-под стражи до суда. Ответственное должностное лицо обязано проинформировать потерпевшего о его праве сделать заявление об угрозе со стороны обвиняемого. В перечне прав потерпевшего специально оговорены права от насильственных действий или преследования сексуального характера, от домашнего насилия, от домогательств и запугивания, права несовершеннолетних потерпевших и т.д.[12]

Уже говорилось о том, что законодатель не решает достаточно четко и вопроса о том, когда потерпевший в процессе может приобрести определенное законом правовое положение, позволяющее ему реально осуществлять свои права. Следователь выносит постановление о признании потерпевшим по своему усмотрению, и во времени принятия решения в ходе расследования законом не ограничен.

В юридической литературе существует предложение о необходимости материально-правового определения потерпевшего[13], о необходимости расширения круга прав этого участника процесса. Современное состояние уголовно-процессуального законодательства лишает потерпевшего достаточной активности в обеспечении собственных интересов. В законе, на наш взгляд, следует четко оговорить право потерпевшего на ознакомление с материалами дела в случае отказа в возбуждении дела, а также прекращения и приостановления производства по делу в стадии предварительного расследования. Причем эта возможность должна быть предоставлена потерпевшему до вынесения постановления, но не после того, как решение о прекращении дела или о приостановлении производства по делу уже состоялось. Ведь именно так решается вопрос при окончании расследования с составлением обвинительного заключения. Позиция потерпевшего должна быть учтена при любой форме окончания производства по уголовному делу, а также в случае приостановления производства расследования.

Защита прав человека – это обязанность государства, направленная на восстановление нарушенного субъективного права. Смысл и сущность защиты нарушенных прав заключается в устранении последствий преступления. В связи со сказанным до сих пор остается актуальной проблема компенсации морального вреда. В прошлом считалось, что неимущественный вред, как не имеющий стоимостной оценки, не соизмерим с благом, которое может быть предоставлено потерпевшему взамен утраченного. Ныне законодатель закрепил право потерпевшего на компенсацию морального вреда в денежном выражении путем подачи гражданского иска в порядке гражданского судопроизводства (ч. 4 ст. 42 УПК РФ). Однако отказ законодателя от решения данного вопроса в рамках уголовного судопроизводства на практике приводит к тому, что потерпевший, пройдя процедуру судебного разбирательства уголовного дела, психологически (а иногда и физически) не в состоянии выдержать еще один процесс, учитывая неповоротливость нашей судебной системы. Известно, что, несмотря на жесткость регламентации законодательных сроков рассмотрения и разрешения гражданских дел, установленных ст. 154 ГПК РФ, они повсеместно нарушаются. Проблема возмещения морального вреда связана и с тем, что бремя доказывания причинения вреда в этом случае ложится на потерпевшего.

Рекомендация Комитета министров Совета Европы от 28 июня 1985 г. N R (85) 11 «Комитет министров – государствам-членам относительно положения потерпевших в рамках уголовного права и уголовного процесса» содержит ряд положений-рекомендаций, направленных на укрепление доверия потерпевшего к уголовному правосудию. В ней государствам-членам рекомендуется пересмотреть законодательства и практику в соответствии с выработанными Комитетом руководящими принципами. Так, полиция должна информировать потерпевшего о возможности получения содействия, практической и правовой помощи, компенсации со стороны правонарушителей и компенсации со стороны государства. Дискреционное решение о возбуждении уголовного дела против правонарушителя должно приниматься только после должного рассмотрения вопроса о компенсации потерпевшему.

Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью, принятая резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 29 ноября 1985 года с целью оказания содействия правительствам и международному сообществу в их усилиях, направленных на оказание помощи жертвам преступлений и злоупотреблений властью, формулирует ряд важнейших положений, касающихся прав потерпевшего. В ней говорится о том, что в тех случаях, когда компенсацию невозможно получить в полном объеме от правонарушителя, государствам следует принимать меры к предоставлению финансовой компенсации. Одновременно Декларация говорит о необходимости оказывать жертвам преступлений материальную, медицинскую, психологическую и социальную помощь по правительственным, добровольным, общинным и местным каналам. Россия не готова к реализации этих рекомендаций, государство не может обеспечить компенсационных выплат, а состояние гражданского общества в России таково, что создание каких-либо общественных фондов пока практически нереально.

Говоря о понятии справедливости, следует заметить, что в сфере уголовного судопроизводства справедливость определяет смысл и содержание действий должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу. Насколько справедлив поступок (действие, решение) определяют, исходя из действующих в обществе критериев нравственного характера: соответствуют ли поступки устоявшимся представлениям добра, зла. Для должностных лиц в правоохранительной деятельности существуют, кроме того, и дополнительные критерии: профессиональный долг, честь мундира (профессиональная честь) и совесть. Уголовно-процессуальная деятельность, как правило, связана с применением мер уголовно-процессуального принуждения, это обязывает принимать взвешенные решения, соответствующие требованиям закона и профессиональному долгу. Совесть как нравственная категория – внутренний судья, взвешивающий наши поступки на весах нравственно устойчивых ценностей общества на конкретном витке его развития. Справедливость, таким образом, проявляет себя через действие ряда нравственных позиций субъекта, тесно взаимосвязанных друг с другом и подпитывающих друг друга.

Требованиям нравственного характера в уголовном процессе уделялось значительное внимание известными учеными прошлого. Так, С.И. Викторский, рассматривая вопросы судебной организации, писал, что в основании ее в числе прочих должны быть: «…требования чисто психологического или нравственного характера, заключающиеся в том, чтобы дать всякому, кто соприкасается с судом … известное сознание и нравственное удовлетворение, что его дело решено правильно». [14]

Литература

1. 1. Гербертъ Спенсеръ. Справедливость. Репринт. издание. С.-Петербургъ. Типографiя А.А. Пороховщикова, Бассейная, 3-5. 1898. С. 11 – 28, 38, 40 - 41.
   2. Лазарева В.А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России / Учеб. пособие. Самара: Изд. «Самарский университет», 2007. С.36.
   3. Белоусов В., Анастасов С. Реализация потерпевшим права на отказ от уголовного преследования //Уголовный процесс. 2007, № 4. С. 77 – 78.
   4. В данном случае мы используем весьма удачную, на наш взгляд, терминологию, предложенную Л.В. Головко. См.: Головко Л.В. Альтернатива уголовному преследованию в современном праве. СПб.: «Юридич. центр Пресс», 2002. С.51. Под укреплением процессуальных позиций потерпевшего, Л.В. Головко понимает: «во-первых, меры, направленные на максимальную защиту его имущественных интересов, имея в виду, что возмещение ущерба должно быть для потерпевшего как можно более «безболезненным»… Во-вторых, речь идет о том, что воля потерпевшего становится одним из ключевых элементов, определяющих движение производства по делу…» . В дополнение к сказанному следует заметить, что потерпевшему должна быть обеспечена возможность процессуальной активности, позволяющей реализовать ему свои волевые установки.
   5. Предложения этого порядка уже имели место в более ранних трудах автора. Обращение к этим вопросам вызвано тем, что положение вещей, как свидетельствуют материалы следственно-судебной практики, не меняется.
   6. Головко Л.В. Альтернатива уголовному преследованию в современном праве. СПб.: «Юридич. центр Пресс», 2002.
   7. Барабаш А.С., Володина Л.М. Прекращение уголовных дел по нереабилитирующим основаниям в стадии предварительного расследования. Томск: Изд. Том. ун-та, 1986. С.146.
   8. При обобщении применялся метод случайной выборки.
   9. Стат. данные по югу Тюменской области.
   10. Тетерина Т. Отказ прокурора от обвинения «преступает» права потерпевших на доступ к правосудию //Российская юстиция, 2003, № 10. С. 29; Кириллова Н.А. Правовые последствия отказа от обвинения // Российская юстиция, 2006, № 7. С. 55.
   11. Постановление Конституционного Суда РФ от 24 апреля 2003 г. № 7-П по делу о проверке конституционности положения пункта 8 Постановления государственной Думы от 26 мая 2000 г. «Об объявлении амнистии в связи с 55-летием победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов» в связи с жалобой гражданки Л.М. Запорожец.
   12. Директивы Министра юстиции США «Об оказании помощи потерпевшим и свидетелям преступлений». Министерство юстиции США. Управление программ правосудия. Отдел по работе с потерпевшими. Май 2005. Рукопись. Пер. с англ.
   13. Яни П. Законодательное определение потерпевшего от преступления. // Российская юстиция, 1995, № 4. С. 40 - 41.
   14. Викторский С.И. Русский уголовный процесс. – Учебное пособие. М.: Юридич. бюро "ГОРОДЕЦ", 1997. С. 145.

Опубликовано: Уголовный процесс. 2009. № 4.