Принципы уголовного права

Среди основных положений, определяющих суть уголовного права, отдельно стоит проблема принципов уголовного права. Под принципами вообще понимают основу, первоначало чего-либо. Поскольку право призвано, прежде всего, регулировать поведение людей, постольку правовые принципы определяют основу такого регулирования. В этом смысле сам термин «правовые» применительно к принципам имеет ряд значений.

Автор: Сумачев А. В.

Среди основных положений, определяющих суть уголовного права, отдельно стоит проблема принципов уголовного права. Под принципами вообще понимают основу, первоначало чего-либо. Поскольку право призвано, прежде всего, регулировать поведение людей, постольку правовые принципы определяют основу такого регулирования. В этом смысле сам термин «правовые» применительно к принципам имеет ряд значений.

Во-первых, предполагается, что данные идеи (начала) должны быть отражены в праве (не всегда в законодательстве).

Во-вторых, они определяют систему права, систему отрасли, а порой и систему конкретного правового института.

В-третьих, правовые принципы адресованы, с одной стороны, к правоприменителю, с другой – к правоисполнителю. Исходя из сказанного, принципы уголовного права есть нормативно заданные основные (отправные) начала (идеи), определяющие систему уголовного права и адресованные субъектам (охранительных, общерегулятивных (общепредупредительных) и конкретно-регулятивных (регулятивных) уголовно-правовых отношений.

Принципы права (в том числе, уголовного), хотя и обладают достаточной степенью стабильности (неизменности), тем не менее «склонны» к изменениям в зависимости от того или иного исторического периода развития государственности. Так, для древнейшего права абсолютно нехарактерным был принцип вины и, следовательно, к «уголовной ответственности» наряду с фактическими виновниками привлекались невменяемые, животные и даже неодушевленные предметы. Для отечественного уголовного права первых лет советской власти в качестве одного из основных начал выступал принцип целесообразности уголовной репрессии, в соответствии с которым уголовной ответственности подлежали не только «юридические» преступники, но и все те, чьѐ социальное положение, взгляды, идеи были противны советскому строю.

Принципы современного российского уголовного права основаны на совершенно иной системе ценностей, принятой, впрочем, в большинстве развитых стран мира. Можно также заметить, что большинство из них имеют своим «истоком» положения древнеримского права.

Принцип законности, например, в Древнем Риме был сформулирована как nullum crimen, nulla poena, sine lege (никакого преступления, никакого наказания (нет), если они не предусмотрены законом); принцип равенства граждан перед законом выражался в двух наиболее известных крылатых выражениях: de majore et minore non variant jura (к большому и малому закон применяется один и тот же) и nemo est supra leges (никто не стоит выше закона); принцип вины, в свою очередь, определяли по разному: in maleiciis voluntas spectatur, non exitus (в преступлениях учитывается намерение, а не результат), nemo punitur pro alieno delicto (никто не наказывается за преступление другого лица), non est reus nisi mens sit rea (нет вины, если нет виновного намерения), ubi culpa est, ibi poena subesse debet (где есть вина, там должно быть наказание); принцип справедливости звучал так: aequum et bonum est lex legum (справедливость и благо есть закон законов), nemo bis punitur pro eodem delicto (никто дважды не наказывается за (одно и) то же преступление) или nemo debet bis puniri pro uno delicto (никто не должен дважды наказываться за одно преступление).

Как видно, тысячелетия не изменили классических формул юриспруденции, исходящих из естественных начал (принципов) бытия человека, общества и государства.

Предваряя анализ конкретных принципов уголовного права, стоит указать на то, что в теории права (равно как и на уровне отраслевых наук) сложились две основные точки зрения относительно системы правовых принципов (их классификации). В первом случае правовые принципы делят на общеправовые (свойственные всей системе права), межотраслевые (присущие отраслям права единого цикла: криминального, гражданского и т. п. ) и отраслевые (характерные для отдельной отрасли). Во втором случае такого деления не проводят, а отраслевые принципы «выводят» из общеправовых, наделяя последние некоторой «отраслевой» спецификой. Вторая позиция, на наш взгляд, более справедлива по нескольким основаниям.

Во-первых, трѐхзвенная классификация принципов права (общеправовые, межотраслевые, отраслевые) не имеет ярко выраженной практической значимости (а чрезмерная теоретизация научной проблемы не всегда обоснована).

Во-вторых, как справедливо отмечали С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев, главное заключается не в том, чтобы найти и выделить принципы, свойственные только уголовному праву и не повторяющиеся в других отраслях, а в том, чтобы выделить принципы, отражающие подлинную природу уголовного права, определяющие его задачи и функции в государстве [1, с. 63-64].

В-третьих, большинство, как их часто называют, исключительно уголовно-правовых принципов (принцип экономии уголовной репрессии, принцип личной или персональной ответственности, принцип неотвратимости ответственности, принцип индивидуализации ответственности и наказания и др. ), являются частным проявлением общеправовых принципов, их составляющей и конкретизирующей характеристикой с позиций уголовного права.

Так, например, принципы экономии уголовной репрессии и индивидуализации ответственности (наказания) являются составляющей более общего принципа справедливости, определенного в ст. 6 УК РФ («наказание и иные меры уголовно-правового характера … должны … соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного»); принцип личной или персональной ответственности вообще «разбросан» по всем принципам, предусмотренным в уголовном законодательстве (указание на лицо, совершившее преступление).

Таким образом, классификация принципов уголовного права на общеправовые, межотраслевые и отраслевые представляется излишней. Здесь следует иметь в виду, что они (принципы уголовного права) являются отражением некоторых общеправовых начал, обладающих (наделенных) конкретно отраслевой спецификой.

Действующий Уголовный кодекс России определяет пять основных начал уголовного права: принцип законности (ст. 3 УК РФ), принцип равенства граждан перед законом (ст. 4 УК РФ), принцип вины (ст. 5 УК РФ), принцип справедливости (ст. 6 УК РФ), принцип гуманизма (ст. 7 УК РФ). Рассмотрим более подробно каждый из них.

В соответствии с принципом законности преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только Уголовным кодексом России. И здесь же есть еще одно важное дополнение о том, что применение уголовного закона по аналогии не допускается. Эти правила преломляют и конкретизируют положения Конституции России, согласно которым «никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением» (ч. 2 ст. 54 Конституции России), а все «Законы подлежат официальному опубликованию. Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения» (ч. 3 ст. 15 Конституции России).

Исходя из данных правил, принцип законности означает:

• во-первых, то, что единственным нормативным актом, который содержит исчерпывающий перечень преступных деяний, является УК РФ;
• во-вторых, нормы, устанавливающие преступность деяний и введенные в действие посредством принятия новых законов, подлежат обязательному включению в УК РФ;
• в-третьих, уголовно-правовые нормы (текст уголовного закона) должны быть официально опубликованы для всеобщего сведения;
• в-четвертых, наказуемость преступных деяний и иные уголовно-правовые последствия их совершения также определяются исключительно в УК РФ;
• в-пятых, перечень преступлений является исчерпывающим, а применение «схожей» нормы (аналогии) недопустимо.

Принцип равенства граждан перед законом означает, что лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного или должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Формальным основанием данного правила является конституционное положение, согласно которому «все равны перед законом и судом» (ч. 1 ст. 19 Конституции России).

Более того, ст. 4 УК РФ, определяющая возможные основания неравенства граждан в уголовном праве, практически дублирует текст ч. 2 ст. 19 Конституции России: «пол, раса, национальность, язык, происхождение, имущественное или должностное положение, место жительства, отношение к религии, убеждения, принадлежность к общественным объединениям, а также другие обстоятельства». Этот факт опять же подтверждает «преломление» общеправовых принципов в конкретной отрасли российского права (в нашем случае – уголовного).

Как видно из содержания приведенных положений, перечень возможных оснований неравенства весьма широк, но все же не является исчерпывающим (законодатель использует формулировку «другие обстоятельства»). Под «другими обстоятельствами» здесь следует понимать различные заслуги перед государством (в спорте, в труде, в военных действиях, в области культуры и искусства и т. п. ); близкие (родственные) связи с представителями экономической или политической элиты и др. Следовательно, перечень возможных оснований неравенства является «открытым».

Рассматривая принцип равенства граждан перед законом, нельзя обойти стороной вопрос об особенностях уголовной ответственности лиц, занятых в сфере правосудия или государственного управления. Известно, что привлечение к уголовной ответственности судей, высших должностных лиц государства или членов центральных и местных законодательных органов России, имеет свою специфику (например, получение разрешения на уголовное преследование вышестоящего суда, законодательного органа и т. п. ). Нет ли здесь противоречия принципу равенства граждан перед законом? Видимо, нет, поскольку речь идет о специфике процедуры привлечения к уголовной ответственности, а не особенностях назначения им наказания или иных мер уголовно-правового воздействия.

Таким образом, вопрос об особенностях уголовной ответственности лиц, занятых в сфере правосудия или государственного управления, скорее процессуальный, а не уголовно-правовой.

Согласно принципу вины, лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. В ч. 2 ст. 5 УК РФ этот принцип более конкретизирован: объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается. Вина (виновность) является одним из основных составляющих преступления (состава преступления). Следовательно, без вины нет преступления, а без преступления нет наказания. Если вред причинен невиновно (например, в ситуации субъективного случая (casusa)), независимо от качества вреда вредопричинитель уголовной ответственности не подлежит. Таким образом, принцип вины является основополагающим в части формирования оснований уголовной ответственности.

Принцип справедливости в уголовном праве отражен следующим образом: наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Практическая значимость данного принципа проявляется, в частности, в том, что назначение несправедливого наказания (как вследствие его чрезмерной мягкости, так и вследствие чрезмерной суровости такового) является основанием отмены или изменения приговора суда (п. 4 ч. 1 ст. 369 Уголовно-процессуального кодекса России).

По своей сути категория «справедливость» имеет субъективную природу, то есть зависит от субъективного усмотрения конкретного суда (судьи). Вместе с тем, уголовный закон формализует это положение, определяя, что при назначении наказания (либо при решении вопроса о применении иных мер уголовно-правового характера) обязательному учету подлежат характер и степень общественной опасности совершенного преступления, обстоятельства совершения данного деяния, а равно личные (личностные) характеристики виновного.

Характер и степень общественной опасности отражают качественно-количественные свойства преступления: значимость объекта посягательства, размер причиненного ущерба и т. п. Обстоятельства совершения преступления могут проявляться, например, в мотивах и целях преступного поведения, в совершении деяния при превышении пределов необходимой обороны или при нарушении условий правомерности крайней необходимости и т. п. О личных (личностных) качествах виновного могут свидетельствовать его возраст и пол, характеристики с места работы, учебы, бытовые характеристики соседей, семейное положение, совершение им ранее преступлений и другие данные. Соответственно, в зависимости от названных выше оснований наказание и иные меры уголовно-правового характера могут быть или более мягкими или более строгими, но в итоге – справедливыми.

Кроме того, в ч. 2 ст. 6 УК РФ конкретизируется конституционное положение, согласно которому «Никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление» (ч. 1 ст. 50 Конституции России) (никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление). Законодательное отражение данного положения «свело на нет» правила ст. 5 Уголовного кодекса РСФСР 1961 г., согласно которым граждане СССР и находящиеся на территории РСФСР лица без гражданства, совершившие преступление за рубежом и понесшие там наказание, могли повторно привлекаться к уголовной ответственности по уголовному законодательству РСФСР.

В настоящее время, несмотря на, казалось бы, мягкое наказание, назначенное и отбытое в иностранном государстве за совершенное там преступление, российские граждане (лица без гражданства, постоянно проживающие на территории России), вновь к уголовной ответственности, но уже по отечественному уголовному закону, не привлекаются. Таким образом, теоретико-практическое значение принципа справедливости трудно недооценить.

Принцип гуманизма, с точки зрения законодателя, определяет две важнейшие задачи уголовного права: обеспечение безопасности правопослушных граждан (уголовное законодательство Российской Федерации обеспечивает безопасность человека – ч. 1 ст. 7 УК РФ) и обеспечение безопасности преступника (наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства – ч. 2 ст. 7 УК РФ).

Свидетельством проявления данного принципа выступают, с одной стороны, установление и ужесточение ответственности за посягательства на безопасность личности (за терроризм и террористическую деятельность, за экстремизм и экстремистскую деятельность, а равно за другие общественно опасные посягательства), с другой – смягчение уголовной репрессии, например, в отношении женщин и несовершеннолетних, лиц пожилого возраста и инвалидов. Изменения уголовного закона последних лет, яркое тому подтверждение. Таким образом, принцип гуманизма проявляется не только в части применения уголовного законодательства, но и на уровне уголовной политики российского государства в целом.

Вместе с тем, современную систему уголовно-правовых принципов нельзя назвать полностью завершенной. Здесь можно выделить (и выделяют) «нетрадиционные» (нетипичные) принципы уголовного права. Другое дело – есть ли смысл их законодательного отражения, как, например, это сделано в отношении принципов законности, равенства граждан перед законом, вины, справедливости и гуманизма. В этой части дискуссия возможна.

Среди «нетипичных» принципов уголовного права можно назвать принципы «презумпции виновности» (не путать с презумпцией невиновности), «объективного вменения» и «диспозитивности».

О принципе «презумпции виновности» в устных беседах говорил профессор Н. А. Огурцов, аргументируя свою позицию тем, что деятельность правоохранительных органов исходит именно из этой посылки. Почему следователь возбуждает уголовное дело? – Потому, что предполагает наличие факта совершения преступления. И если презумпция невиновности относится к правовому статусу лица (невозможность применения к нему уголовно-правовых репрессивных мер при отсутствии обвинительного приговора суда), то идея (презумпция) о виновности конкретного человека (либо о наличии факта совершения конкретного преступления) является своеобразным «толчком» к уголовно-обвинительной деятельности правоприменительных органов. Из сказанного вытекает, что принцип «презумпции виновности» в большей степени имеет процессуальный характер, ибо определяет деятельность следственных аппаратов.

Но нет, первичная природа данного принципа проявляется в материальном (объективном) характере уголовного права как такового. Если совершено преступление, оно является таковым изначально, независимо от того, стало о нем известно правоприменительным органам и понес ли виновный уголовную ответственность за преступное деяние. Именно факт совершения преступления (как основание уголовной ответственности) обусловливает возникновение охранительных уголовно-правовых отношений, реализация которых осуществляется посредством процессуальной деятельности органов расследования. Таким образом, принцип «презумпции виновности» обусловлен объективным (материальным) характером уголовного права и, следовательно, можно говорить о наличии данного принципа в системе отправных идей уголовного права.

Присущ ли уголовному праву принцип «объективного вменения»? С позиций закона – нет, ибо это прямо вытекает из положения ч. 2 ст. 5 УК РФ: «Объективное вменение … не допускается». Однако можно задаться вопросом: охватывает ли легальное определение понятия «объективное вменение» все аспекты данной категории? И здесь весьма возможно выразить некоторые сомнения. В частности, может возникнуть вопрос о том, как соотносятся категории «объективное вменение» и «косвенный неопределенный умысел».

Так, в большинстве случаев квалификация причинения вреда здоровью в ходе ссоры, переросшей в драку, зависит от фактически наступивших последствий – вида вреда здоровью (виновный при этом, в принципе, даже не может предполагать какой конкретно вред он причиняет потерпевшему: например, не может знать о наличии беременности у женщины, прерывание которой характеризует один из признаков тяжкого вреда здоровью). О чем здесь идет речь? – скорее всего об объективном вменении. А указания на косвенный неопределенный умысел для данных случаев стоит признать лишь как своего рода отговорку, аргументацию принципа вины, определяющего существо уголовной ответственности в целом.

Вместе с тем, как охарактеризовать положение уголовного закона, согласно которому «штраф, назначенный несовершеннолетнему осужденному, по решению суда может взыскиваться с его родителей или иных законных представителей с их согласия» (ч. 2 ст. 88 УК РФ). Можно ли его (указанное положение) признать в качестве нарушения принципа вины, сформулированного в ч. 1 ст. 5 УК РФ: «Лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина». По сути – нет, так как согласие родителей (иных законных представителей) заплатить штраф не позволяет отнести такого рода выплаты к категории уголовной ответственности, ибо сущность последней проявляется в принуждении (а «принуждение по согласию» абсолютно внутренне противоречиво).

С другой стороны, уплата штрафа вместо несовершеннолетнего осужденного есть не что иное, как реализация уголовной ответственности. В этом случае получается, что уплата штрафа родителями (иными законными представителями) представляется разновидностью реализации уголовной ответственности без вины, то есть проявлением принципа «объективного вменения». А может здесь речь идет о восстановлении принципа «целесообразности уголовной репрессии», присущего уголовному праву первых лет советской власти, и от которого современное уголовное право обоснованно отказалось? Как видно, вопросов много, со своей же стороны скажем, что мы не приемлем «объективное вменение» в уголовном праве, но реализация данного положения на уровне теории, законодательства и правоприменительной практики должна быть более системно обоснована.

Принцип диспозитивности традиционно не относят к принципам уголовного права. По мнению авторов «Юридического энциклопедического словаря», изданного в 1987 г. издательством «Советская энциклопедия», «диспозитивность» (от лат. dispono – располагаю, устраиваю) является одним из основных демократических принципов гражданского процессуального права, означающим, что стороны и другие участвующие в деле лица могут свободно распоряжаться своими материальными и процессуальными правами [2, с. 107]. О диспозитивности, как принципе уголовного процесса, говорят А. С. Александров [3, с. 7] и И. Л. Петрухин [4, с. 24; 5, с. 53].

О диспозитивности, как принципе уголовного права, ученые умалчивали. Однако уже в последнее десятилетие в. ученые, на «волне» общей демократизации российского общества, стали осознавать диспозитивность как правовое явление, которое должно быть присуще национальному уголовному праву и в соответствии с которым частное лицо в сфере уголовно-правового регулирования должно быть признано активным субъектом права.

Так, Б. В. Волженкин указывал, что «важной тенденцией в эволюции отечественного уголовного права на современном этапе является расширение диспозитивных начал, признание потерпевшего от преступления субъектом не только уголовно-процессуального, но и уголовного правоотношения, способным существенно повлиять на его развитие» [6, с. 27-28]. Законодательные новеллы УК РФ 1996 г. – установление нового вида освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим (ст. 76 УК РФ), закрепление в уголовном законе особенностей возбуждения уголовного преследования преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях (примечание к ст. 201 УК РФ) – являются подтверждением влияния диспозитивности как правового явления на уголовную политику и уголовное правотворчество.

Кроме того, диспозитивность обусловливает разработку вопросов уголовно-правового регулирования согласия лица на причинение вреда, что также частично реализовано законодателем в примечании к ст. 122 УК РФ. Следовательно, осознание диспозитивности, как правового явления, концептуально обусловливает не только необходимость проведения соответствующих научных исследований в теории уголовного права, но и уголовную политику в целом.

Таким образом, для уголовного права могут быть характерны и иные «нетрадиционные» («нетипичные») правовые принципы. Детальная разработка системы таковых, на наш взгляд, еще ждет своих исследователей.

Литература

1. Келина С. Г., Кудрявцев В. Н. Принципы советского уголовного права. – М.: Наука, 1988. – 176 с.
2. Юридический энциклопедический словарь. 2-е доп. изд. – М.: Советская энциклопедия, 1987. – 512 с.
3. Александров А. С. Диспозитивность в уголовном процессе: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Н. Новгород: Нижегородская ВШ МВД России, 1995. – 28 с.
4. Петрухин И. Л. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе // Рос. юстиция. – 1999. – № 3. – С. 24-25.
5. Петрухин И. Л. Человек и власть (в сфере борьбы с преступностью). – М.: Юристъ, 1999. – 392 с.
6. Волженкин Б. В. Российское уголовное право: традиции, современность, будущее // Российское уголовное право: традиции, современность, будущее: Матер. научной конф-и, посв. пам. проф. М. Д. Шаргородского / Под ред. проф. Н. М. Кропачева; проф. Б. В. Волженкина. – СПб.: ИД С. -Петерб. гос. ун-та, Изд-во ЮФ СПб гос. ун-та, 2005. – С. 27-29.

Опубликовано: Академический вестник. 2011. № 1 (15). С. 137-143.