Основание необходимой обороны

Статья посвящена актуальной для правоприменительной практики проблеме основания необходимой обороны в уголовном праве. На основе анализа итогов законодательной реконструкции ст. 37 Уголовного кодекса Российской Федерации, правовых позиции судебной практики и административно-деликтного законодательства автор приходит к выводу, что действующая уголовно-правовая норма о необходимой обороне является универсальным правовым средством самозащиты правоохраняемых интересов от противоправных посягательств вне зависимости от их отраслевой принадлежности.

Автор: Шарапов Р. Д.

Условия правомерности реализации человеком права на необходимую оборону являются традиционным предметом регулирования в отечественном уголовном законодательстве. Столь же традиционным в начальный период действия Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК) стало внимание законодателя, которое он уделял совершенствованию уголовно-правовой регламентации данного обстоятельства, исключающего преступность деяния. За весь период действия УК 1996 г. его ст. 37, излагающая условия правомерности необходимой обороны, изменялась трижды (Федеральные законы РФ от 14 марта 2002 г. № 29-ФЗ, от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ, от 27 июля 2006 г. № 153-ФЗ). В результате законодательных вмешательств облик уголовно-правовой нормы о необходимой обороне существенно изменился, особенно в части регулирования правовых оснований обороны.

Особое внимание юридической общественности и широкого круга граждан привлек ФЗ РФ от 14 марта 2002 г. № 29-ФЗ «О внесении изменения в статью 37 Уголовного кодекса Российской Федерации», в соответствии с которым уголовно¬-правовая норма о необходимой обороне изложена в новой редакции. В доктрине уголовного права и правоприменительной практике позитивная оценка этого нововведения связывается с закреплением ничем неограниченного права обороняющегося на защиту от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. Таким образом, жизнь человека, как абсолютная ценность, стала объектом абсолютной защиты при необходимой обороне, всякие пределы которой в этом случае были сняты (а в юридическое обращение вошел термин «беспредельная оборона»).

При этом вне поля зрения правоприменителей и большинства представителей теории уголовного права оказался другой не менее позитивный потенциал новой нормы, которая существенно расширила основания реализации права на необходимую оборону. В частности, необходимая оборона стала возможна не только от предусмотренного уголовным законом общественно опасного посягательства (действия или бездействия, умышленного или неосторожного, виновного или невиновного), но и от других посягательств, которым хотя и не свойственна степень общественной опасности, характерная для преступления[1], но причиняющих или создающих угрозу причинения социально-вредных последствий (административных правонарушений, грубых дисциплинарных проступков). Конечно, непременным условием правомерности необходимой обороны, характеризующим ее основание, в любом случае остается то, что посягательство по своей природе допускает возможность его пресечения или предотвращения путем активных оборонительных действий в отношении посягающего лица.

Впрочем, этот вывод, следующий из постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» не разделяется судебной практикой. В указанном постановлении неоднократно уточняется, что основанием необходимой обороны являются посягательства, предусмотренные Особенной частью УК. Не может признаваться находившимся в состоянии необходимой обороны лицо, причинившее вред другому лицу в связи с совершением последним действий, хотя формально и содержащих признаки какого-либо деяния, предусмотренного УК, но заведомо для лица, причинившего вред, в силу малозначительности не представлявших общественной опасности.

Однако в пользу сделанного мною вывода о том, что состояние необходимой обороны может возникнуть не только при защите от посягательства, предусмотренного Особенной частью УК, существует ряд аргументов.

1. Техника законодательного описания основания необходимой обороны в ст. 37 УК лишена однообразия. Согласно ч. 1 ст. 37 основанием «беспредельной обороны» является общественно опасное посягательство, сопряженное с угрозой для жизни, в то время как ч. 2 регламентирует пределы необходимой обороны от любого другого посягательства, которое не сопряжено с угрозой для жизни. Опять же термин «посягательство» используется в ч. 21, но уже в ч. 3 он снабжается прилагательным «общественно опасное». Буквальное, систематическое толкование указанных законоположений приводит к выводу о том, что законодатель допускает необходимую оборону от противоправных посягательств, не являющихся общественно опасными, однако при условии, что у обороняющегося не было возможности избежать такого посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.

Впрочем, обрисованное различие в терминах можно объяснить недоработками законодателя, не сумевшего унифицировать язык уголовного закона относительно основания необходимой обороны, а сделанный вывод надуманным. Чтобы оценить правомерность такого вывода разумно обратиться за разъяснением аналогичного вопроса к зарубежному уголовному законодательству.

Сравнительно-правовой анализ свидетельствует, что нормативное закрепление оснований необходимой обороны в уголовном законодательстве ряда государств мира разительно отличается, что вполне естественно из-за различий национальных правовых систем и своеобразия культуры правотворчества. Широкий спектр позиций зарубежных законодателей по вопросу нормативного определения оснований необходимой обороны можно подразделить на четыре группы:

1) Основанием необходимой обороны является только общественно опасное посягательство, предусмотренное в уголовном законе. Такого рода шаблон характерен для уголовных кодексов стран ближнего зарубежья - СНГ и Балтии. Например, в соответствии со ст. 34 УК Республики Беларусь каждый гражданин имеет право на защиту от общественно опасного посягательства [2]. А согласно ст. 28 УК Литовской Республики основанием необходимой обороны является начатое или непосредственно угрожающее опасное посягательство [3].

2) Основанием необходимой обороны является противоправное нападение. Подобным образом описывается основание необходимой обороны в уголовных кодексах многих европейских государств – ФРГ [4], Голландии [5] Швейцарии [6], Дании [7], Норвегии [8]. Говоря об особенностях немецкой доктринальной конструкции необходимой обороны, А. Э. Жалинский отмечал, что нападение должно быть противоправным, а не общественно опасным, ибо, во-первых, признак общественной опасности практически не применяется в немецкой уголовно-правовой доктрине, а, во-вторых, противоправность - более определенный признак деяния, он охватывает нарушение любого правового блага [9]. Согласно немецкой теории уголовного права нападение, как основание обороны, возможно и путем бездействия, например, лицо не желает покидать помещение, куда оно вначале попало [10].

3) Основание необходимой обороны описывается путем перечисления объектов уголовно-правовой охраны, которые могут защищаться обороняющимся, либо с помощью закрепления перечня ситуаций, при наличии которых лицо имеет право на необходимую оборону. Так, согласно § 3 УК Австрии необходимая оборона предполагает защиту от наличного или непосредственно угрожающего противоправного посягательства на жизнь, здоровье, телесную неприкосновенность, свободу или имущество [11]. В соответствии со ст. 34 Закона об уголовном праве Израиля основанием необходимой обороны является незаконное нападение, угрожавшее реальной опасностью причинения вреда жизни, свободе, телу или имуществу обороняющегося или иного лица [12]. Согласно ст. 49 УК Турции объектами защиты при необходимой обороне являются личность и честь обороняющегося или другого лица [13].

Перечневый подход к формулированию оснований необходимой обороны присущ уголовному законодательству тех стран, которые относятся к семье общего права. В частности, указный подход реализован в УК Австралии, согласно ст. 10. 4 которого, причинение вреда в состоянии самозащиты возможно:

• для защиты себя или другого лица; или
• для предотвращения или пресечения незаконного лишения свободы в отношении себя или другого человека; или
• для защиты собственности от незаконного изъятия, уничтожения, повреждения или вторжения; или
• для предотвращения уголовно наказуемого нарушения границ владения любым земельным участком или помещением; или
• для удаления с земельного участка или из помещения лица, которое совершает уголовно наказуемое нарушение границ владения [14].

Еще более детально ситуации, допускающие самозащиту, описаны в уголовном законодательстве США. Например, УК штата Техас посвящает этому вопросу две подглавы («Защита личности» и «Защита собственности») [15].

4) Основанием необходимой обороны является незаконное посягательство. Таким образом решается вопрос в уголовных кодексах Франции [16], Китая [17], Грузии [18], Польши [19]. Столь же абстрактный способ описания основания обороны применен в УК Республики Корея (несправедливое нарушение чьих-то законных интересов) [20], УК Японии (неправомерное нанесение ущерба какому-либо праву) [21]. В соответствии со ст. 122-5 УК Франции не подлежит уголовной ответственности лицо, которое при необоснованном посягательстве на него самого или на других лиц совершает в это же время действие, продиктованное необходимостью законной обороны. Во французской доктрине уголовного права до сих пор дискутируется вопрос относительно видов посягательств, могущих выступать условием необходимой обороны. Причем в судебной практике Франции этот вопрос решается преимущественно в пользу обороняющегося [22].

Из представленного обзора видно, что действующая редакция уголовно-правовой нормы о необходимой обороне в российском уголовном законе примыкает к четвертой группе способов законодательного описания основания необходимой обороны.

2. Произошедшее 14 марта 2002 г. изменение редакции ст. 37 УК совпало с тем периодом, когда был принят (30 декабря 2001 г. ) и вступил в силу (1 июля 2002 г. ) Кодекс РФ об административных правонарушениях, в Общую часть которого изначально не была включена норма о необходимой обороне. Указанное совпадение не случайно.

Действовавшая ранее ст. 19 КоАП РСФСР 1984 г., регламентировавшая право на необходимую оборону при защите государственного или общественного порядка, социалистической собственности, прав и свобод граждан, установленного порядка управления от противоправного посягательства путем причинения посягающему вреда, как было давно замечено, по существу была «мертворожденной» нормой и не использовалась в правоприменительной практике, ибо меры защиты при необходимой обороне по внешним признакам соответствуют посягательствам, предусмотренным Особенной частью уголовного закона, но никак не административным деликтам [23].

Уголовно-правовая норма о необходимой обороне также не могла быть основанием для признания правомерными действий лица, обороняющегося от административного проступка, поскольку согласно действовавшему в данной части до 14 марта 2002 г. уголовному законодательству право на необходимую оборону возникало только при защите от общественно опасных посягательств, объективные признаки которых предусмотрены статьями Особенной части УК.

Данная межотраслевая коллизия породила практику уголовного преследования на общих основаниях граждан, решившихся на оборонительные действия от мелких расхитителей, мелких хулиганов иных нарушителей общественного порядка. Нормативным оформлением такой практики стало Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. № 14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств», согласно которому не может признаваться находившимся в состоянии необходимой обороны лицо, причинившее вред другому лицу в связи с совершением последним действий, хотя формально и содержащих признаки какого-либо деяния, предусмотренного уголовным законодательством, но заведомо для причинившего вред не представлявших в силу малозначительности общественной опасности. В таком случае лицо, причинившее вред, подлежит ответственности на общих основаниях. Это положение, как упоминалось выше, вошло в текст ныне действующего постановления Пленума Верховного Суда РФ по делам о необходимой обороне.

Между тем лжепризнание необходимой обороны от административных правонарушений в КоАП РСФСР и длительное отрицание таковой в уголовном законодательстве не означали, что оборона от необщественно опасных посягательств недопустима в принципе и не может иметь места в реальности. Данное обстоятельство, а также изъятие института необходимой обороны из предмета административно-деликтного права вполне закономерно потребовали нормативного разрешения рассматриваемого вопроса в уголовном праве. Что и было сделано законодателем путем принятия ФЗ РФ от 14 марта 2002 г. № 29-ФЗ.

3. В современных условиях нужно также принять во внимание состоявшуюся в июле 2016 г. декриминализацию побоев, совершенных по бытовым мотивам в отношении потерпевших, не являющихся близкими виновного (Федеральный закон от 03. 07. 2016 № 323-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности»), а также последующую в феврале 2017 г. декриминализацию всяких побоев, совершенных не из хулиганских или экстремистских побуждений (Федеральный закон от 07. 02. 2017 № 8-ФЗ «О внесении изменения в статью 116 Уголовного кодекса Российской Федерации»), В соответствии со ст. 6. 1. 1. КоАП РФ побои, не содержащие признаков уголовно наказуемого деяния, являются административным правонарушением. Вряд ли такой шаг законодателя может рассматриваться в качестве формального предлога для того, чтобы отрицать право на необходимую оборону у обороняющегося от административно наказуемых побоев. Такой же тезис разумно допустить при оценке обороны от административно наказуемого оскорбления.

4. В соответствии с административным законодательством сотрудники государственных военизированных организаций (полиции, росгвардии, службы исполнения наказаний, службы судебных приставов и др. ) наделены правом применять физическую силу, в том числе боевые приемы борьбы, для пресечения преступлений и административных правонарушений, задержания лиц, их совершивших, преодоления противодействия законным требованиям, если ненасильственные способы не обеспечивают выполнения возложенных на сотрудника обязанностей.

Согласно п. 88 Устава гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил РФ, утвержденного Указом Президента РФ от 10 ноября 2007 г. № 1495, в случае неповиновения или сопротивления военнослужащего, нарушившего воинскую дисциплину находясь в увольнении, при его задержании начальник патруля имеет право сам или составом патруля применить к нему силу или оружие.

Применение физической силы (равно как и оружия, специальных средств) сотрудниками государственных военизированных организаций и военнослужащими в отношении лиц, совершающих преступления, административные правонарушения либо допускающих грубые нарушения воинской дисциплины, является мерой административного принуждения, условия правомерности которой определяются специальными административно-правовыми нормами. Последние, однако, основаны на общих положениях уголовного законодательства о необходимой обороне, в равной мере распространяющихся на всех лиц независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения (ч. 3 ст. 37 УК РФ, ч. 3 ст. 18 Федерального закона «О полиции»). Это означает, что в случае, например, применения сотрудником полиции физической силы для пресечения административного правонарушения, но с нарушением порядка, предусмотренного Федеральным законом «О полиции», правомерность его действий должна определяться в соответствии с положениями уголовного законодательства о необходимой обороне [24].

Все вышеизложенное позволяет констатировать, что действующая уголовно-правовая норма о необходимой обороне является универсальным правовым средством самозащиты правоохраняемых интересов от противоправных посягательств вне зависимости от их отраслевой принадлежности.

Источникb, литература и примечания

1. В противовес точке зрения о том, что признаком общественной опасности обладает только преступление, а все другие правонарушения являются общественно вредными (антисоциальными), в юридической науке возобладало мнение, согласно котором} свойство общественной опасности присуще всем правонарушениям, а преступление обладает особой, наивысшей по сравнению с другими правонарушениями степенью общественной опасности (Соотношение преступлений и иных правонарушений: современные проблемы. М., 2005. С. 48-52, 74, 138; Взаимодействие уголовного и административно-деликтного права: монография / под. ред. Ю. Е. Пудовочкина, Н. И. Пикурова. М.. 2017. с. 91-92). Эго мнение разделяется судебной практикой (Постановления Конституционного Суда РФ от 16. 06. 2009 г. № 9-П. от 10. 02. 2017 № 2-П. ). На его основе делается вывод о том, что необходимая оборона допустима против административных правонарушений (Смирнов М. А. Возможна ли необходимая оборона против административных правонарушений // Ростовский научный журнал. 2018. № 1. С. 286-287).
2. https: //www. legislationline. org/download/id/8314/file/Belarus_CC_1999_am2019_ru. pdf
3. Уголовный кодекс Литовской республики. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс». 2003. С. 143.
4. Уголовный кодекс ФРГ / Пер. с нем. М.: Изд-во «Зерцало», 2000. С. 33.
5. Уголовный кодекс Голландии. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс». 2001. С. 48.
6. Уголовный кодекс Швейцарии. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс». 2002. С. 84.
7. Уголовный кодекс Дании. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2001. С. 23.
8. Уголовный кодекс Норвегии. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс». 2003. С. 74.
9. Жалинский А. Э. Современное немецкое уголовное право. М., 2004. С. 185.
10. Там же. С. 186.
11. Уголовный кодекс Австрии. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс». 2004. С. 45.
12. Закон об уголовном праве Израиля. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс». 2005. С. 56.
13. Уголовный кодекс Турции. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс». 2003. С. 60.
14. Уголовный кодекс Австралии 1995 г. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2002. С. 75.
15. Уголовный кодекс штата Техас. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2006. С. 101-109.
16. https: //yurist-online. org/laws/foreign/criininalcode_fr/_doc-5-. pdf
17. Уголовный кодекс Китайской Народной Республики. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2001. С. 22.
18. Уголовный кодекс Грузии. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2002. С. 102.
19. Уголовный кодекс Республики Польша. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2001. С. 55.
20. Уголовный кодекс Республики Корея. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2004. С. 49.
21. Уголовный кодекс Японии. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2002. С. 50.
22. Крылова Н. Е. Основные черты нового уголовного кодекса Франции. М., 1996. С. 57.
23. Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. СПб, 2000. С. 106.
24. Каплунов А. И.. Милюков С. Ф. Правовые и тактические основы применения и использования сотрудниками милиции огнестрельного оружия. СПб., 1998. С. 44-47.

Опубликовано: Правда и закон. 2021. № 4 (18). С. 22-29.