Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности: материально-правовые и процессуальные вопросы

Наибольший интерес среди законодательно обособленных видов мошенничества вызывает предусмотренное ст.159.4 УК РФ «Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности», т.е. мошенничество, сопряжённое с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. В первоначальном варианте законопроекта в данной статье предлагалось установить ответственность за мошенничество при осуществлении инвестиционной деятельности, однако, именно эта норма претерпела самые серьёзные изменении при рассмотрении и принятии закона.

Авторы: Хабаров А.В., Хабарова Е.А.

Федеральный закон от 29.11.2012 № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее – Закон № 207-ФЗ), вступивший в силу с 10.12.2012, в известной мере, совершил революцию в регламентации уголовной ответственности за посягательства на собственность: в отношении такой формы хищения чужого имущества как мошенничество законодателем осуществлена дифференциация ответственности в зависимости от сферы общественных отношений, в которой совершается посягательство (а также некоторых других связанных с такой сферой критериев).

Из общего состава мошенничества (ст.159 УК РФ), который сохранён в уголовном законе, выделены 6 специальных норм (ст.ст.159.1 – 159.6 УК РФ), предусматривающих ответственность за особые виды обманных посягательств на собственность.

С законодательной инициативой такого дробления нормы о мошенничестве выступил Верховный Суд РФ (законопроект был внесён 11.04.2012) [1]. Как отмечалось в пояснительной записке к законопроекту, с развитием экономических отношений неизбежно появляются новые схемы, способы хищения чужого имущества. Совершение таких преступлений в современных условиях требует со стороны государства адекватных уголовно-правовых мер воздействия, в то время как закреплённый в УК РФ состав мошенничества не в полной мере учитывает особенности тех или иных экономических отношений, что не позволяет обеспечить на должном уровне защиту интересов пострадавших граждан.

Всё это, однако, совершенно не объясняло, зачем потребовалось дробление состава мошенничества.

Во-первых, сохранение общего состава мошенничества и использование во всех предлагавшихся в законопроекте нормах понятия «мошенничество» как родового однозначно свидетельствовали, что в целом объём деяний, признаваемых преступными, не изменялся (т.е. в законопроекте не шло речи ни о криминализации, ни о декриминализации какого-либо поведения).

Во-вторых, законопроект не предполагал никакой дифференциации ответственности за выделяемые специальные виды мошенничеств ни по сравнению с общим составом мошенничества, ни между собой: все предлагавшиеся нормы о специальных мошенничествах, как и основной состав, содержали по 4 части, санкции которых были совершенно тождественны санкциям частей 1 – 4 статьи 159 УК РФ (также почти совпадал набор квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков предусматривавшихся в проектных нормах составов преступлений: лишь в частях вторых ст.ст.159.1 и 159.2 законопроекта отсутствовал признак «причинения значительного ущерба гражданину», но и это объяснялось только тем, что в качестве потерпевшего по данным составам физические лица не предполагались).

Соответственно, понять, какой смысл будет в учёте при уголовно-правовой квалификации деяния сферы экономических отношений, в которой это деяние совершено, и каким образом это отразится на «адекватности уголовно-правовых мер воздействия», было решительно нельзя.

На стадии доработки законопроекта в Государственной Думе он претерпел некоторые изменения, наиболее важным из которых явилась как раз осуществлённая законодателем в Законе № 207-ФЗ дифференциация уголовной ответственности за специальные виды мошенничества: санкции частей 1 – 3 ст.ст.159.1 – 159.6 УК РФ были смягчены по сравнению с соответствующими частями ст.159 УК РФ, а кроме того, для всех специальных видов мошенничества (за исключением предусмотренного ст.159.2 УК РФ) примечание к ст.159.1 УК РФ закрепило более высокий порог крупного и особо крупного размера хищения.

Таким образом, действительной (а не декларируемой) целью законодателя, которую он преследовал при принятии Закона № 207-ФЗ, явилась необходимость смягчить уголовную ответственность за некоторые специальные виды мошенничества, выделенные ныне в привилегированных (по отношению к общей ст.159 УК РФ) составах преступлений.

Обоснованность такой законодательной оценки степени общественной опасности специальных видов мошенничества, а также содержания тех признаков, которые положены в основу выделения этих видов, заслуживает отдельного анализа. Здесь же авторы считают необходимым отметить лишь, что введённые Законом № 207-ФЗ ст.ст.159.1 – 159.6 УК РФ должны рассматриваться как нормы, смягчающие наказание по сравнению с действовавшим до 10.12.2012  уголовным законом, а потому в соответствии с положениями ст.10 УК РФ они имеют обратную силу. Приведению в соответствие с Законом № 207-ФЗ подлежат и ранее вынесенные обвинительные приговоры по ст.159 УК РФ, если совершённые осуждёнными деяния имеют признаки преступлений, которые ныне подпадают под ст.ст.159.1 – 159.6 УК РФ.

Наибольший интерес среди законодательно обособленных видов мошенничества вызывает предусмотренное ст.159.4 УК РФ «Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности», т.е. мошенничество, сопряжённое с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. В первоначальном варианте законопроекта в данной статье предлагалось установить ответственность за мошенничество при осуществлении инвестиционной деятельности, однако, именно эта норма претерпела самые серьёзные изменении при рассмотрении и принятии закона.

1. Прежде, чем переходить к анализу признаков мошенничества в сфере предпринимательской деятельности, необходимо обратить внимание на его соотношение с другими специальными видами мошенничества. Достаточно очевидно, что они не являются взаимоисключающими: другие специальные виды мошенничества также могут быть совершены в сфере предпринимательской деятельности и при этом быть связаны с преднамеренным неисполнением договорных обязательств. В первую очередь, это касается мошенничества в сферах кредитования и страхования (ст.ст.159.1, 159.5 УК РФ), но возможно и применительно к иным новым составам (косвенным свидетельством возможности совершения иных видов мошенничества в связи с осуществлением лицом предпринимательской деятельности является содержание новых редакций ч.3 ст.20, ч.1.1 ст.108 УПК РФ). Соответственно, возникает вопрос о квалификации деяния, одновременно содержащего признаки мошенничества в сфере предпринимательской деятельности и иного специального вида мошенничества.

В одном из первых комментариев новых норм УК РФ высказано предположение, что в таком случае потребуется определить, какой состав является «сверхспециальным» по отношению к остальным, хотя одновременно признаётся трудность определения критериев для такого выделения [2]. С таким подходом нельзя согласиться – и не столько по причине сложности выделения «сверхспециального состава», сколько в связи с несоответствием этого подхода общетеоретическим правилам разрешения конкуренции специальных норм уголовного закона.

Согласно этим правилам, при конкуренции двух привилегированных составов преступлений (что и имеет место в данном случае) приоритет при квалификации содеянного имеет тот из них, по отношению к которому законодатель в большей мере смягчает ответственность (особо привилегированный). Данное правило разрешения конкуренции уголовно-правовых норм закреплено и на уровне официального толкования уголовного закона: в абзаце втором п.15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.09.2012 № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» (далее – Постановление № 19) разъяснено, что если оборонявшееся лицо превысило пределы необходимой обороны в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, его действия надлежит квалифицировать по ч.1 ст.108 или ч.1 ст.114 УК РФ [3], т.е. более мягким из конкурирующих привилегированных составов (по сравнению со ст.ст.107 и 113 УК РФ).

Подход законодателя к оценке степени опасности мошенничества в сфере предпринимательской деятельности также оказался неоднозначным. За деяние, предусмотренное ч.1 ст.159.4 УК РФ, предусмотрена наиболее строгая санкция среди всех основных составов специальных видов мошенничества (а потому приоритет должны иметь последние). Напротив, совершение мошенничества в сфере предпринимательской деятельности в крупном или особо крупном размере наказывается менее строго, нежели любой иной вид мошенничества в аналогичном размере, а потому при наличии признаков такого мошенничества содеянное должно квалифицироваться по ч.2 или ч.3 ст.159.4 УК РФ, даже если в деянии усматриваются признаки иных специальных видов мошенничества, совершённых в крупном или особо крупном размере.

Также по ст.159.4 УК РФ должно квалифицироваться совершение мошенничества в сфере предпринимательской деятельности, если деяние содержит какие-либо квалифицирующие или особо квалифицирующие признаки мошенничества, предусмотренные ч.ч.2 – 4 ст.159 УК РФ, но не упомянутые в ч.ч.2 и 3 ст.159.4 УК РФ (совершение деяния группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, с использованием лицом своего служебного положения, причинение значительного ущерба гражданину или лишение права гражданина на жилое помещение) [4]. Объясняется это тем, что при конкуренции отягчающей и смягчающей ответственность уголовно-правовых норм приоритет отдаётся последней (привилегированному составу), что отражено в п.26 Постановления № 19.

2. «Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности» в ч.1 ст.159.4 УК РФ определяется как мошенничество, сопряжённое с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. В отличие от других новых норм о специальных видах мошенничества в ст.159.4 УК РФ не используется в качестве родового понятия «хищение чужого имущества», что может привести к попытке широкого её толкования, как охватывающей любой случай умышленного неисполнения возникшего договорного обязательства.

Такое толкование, конечно, неприемлемо по причине отсутствия достаточных оснований для криминализации простой невыплаты долгов и не вытекает из системы действующих уголовно-правовых норм. Поскольку диспозиция ч.1 ст.159.4 УК РФ оперирует термином «мошенничество», то на неё в полной мере распространяется определение этого понятия, данное в ч.1 ст.159 УК РФ. Иными словами в ст.159.4 УК РФ установлена уголовная ответственность именно за хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путём обмана или злоупотребления доверием, но имеющее дополнительные признаки, которые указаны в диспозиции ч.1 ст.159.4 УК РФ после запятой.

Следовательно, применение ст.159.4 УК РФ возможно только в случае, когда происходит реальная передача имущества (права на него) его владельцем (уполномоченным лицом), действующим под воздействием обмана или злоупотребления доверием (пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2012 № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» [5], далее – Постановление № 51).

Дополнительными же признаками, образующими привилегированный состав мошенничества в сфере предпринимательской деятельности, являются:

• связь (сопряжённость) деяния с неисполнением обязательств;
• имеющих договорный характер;
• возникших в сфере предпринимательской деятельности.

Очевидно, что данные дополнительные признаки основываются на ряде гражданско-правовых понятий.

Исходя из п.1 ст.307 ГК РФ под обязательством следует понимать относительное гражданское правоотношение, в рамках которого одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определённое действие, как-то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т.п., либо воздержаться от определённого действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности. Содержание обязательства, которое не исполняется должником, может быть любым (уплата денег, передача имущества или имущественных прав, результатов интеллектуальной деятельности, выполнение работ, оказание услуг и т.п.), но в любом случае оно не должно носить безвозмездный характер, т.к. принятие должником обязанности должно было позволить ему получить имущество (право на имущество) от кредитора или иного лица.

Согласно п.2 ст.307 ГК РФ обязательства возникают из договора, вследствие причинения вреда и из иных оснований, указанных в ГК РФ (в частности, неосновательного обогащения и др.). Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности в силу прямого указания в ст.159.4 УК РФ должно быть сопряжено с неисполнением именно договорного обязательства, т.е. возникшего на основании соглашения двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей (двух- или многосторонней сделки).

Такое ограничение наверняка вызовет практические вопросы, т.к. становится неясной возможность применения рассматриваемой нормы УК РФ в случае, когда договор, на основании которого виновным получено имущество (право на имущество), признан недействительным, а потому обязательство должника считается трансформированным во внедоговорное (представляет собой последствие недействительности сделки или обязанность возместить неосновательное обогащение). Сторонами договора могут быть, с одной стороны, как сам виновный, так и иное лицо (в т.ч. организация), от имени которого действует виновный, с другой стороны, как потерпевший (чьё имущество или право на имущество незаконно получено), так и третье лицо (в пользу которого должен был исполнить обязательство виновный).

Согласно абзацу третьему п.1 ст.2 ГК РФ предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке. Необходимость руководствоваться именно этим определением предпринимательской деятельности при решении уголовно-правовых и уголовно-процессуальных вопросов неоднократно подтверждалась в официальных разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ [6].

Грамматическое толкование диспозиции ст.159.4 УК РФ позволяет утверждать, что в сфере предпринимательской деятельности должны находиться именно неисполненные виновным договорные обязательства, а потому именно сам виновный или лицо, от имени которого он действует, должны осуществлять предпринимательскую деятельность. Другой же стороной обязательства (и потерпевшим, у которого изъято имущество) может быть как лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность, так и иной субъект гражданско-правовых отношений (в том числе потребитель).

Далее, из смысла анализируемой нормы также следует, что лицо, не исполняющее обязательство, должно осуществлять предпринимательскую деятельность на законных основаниях, т.е. быть зарегистрировано в установленном порядке. Следовательно, в соответствии со ст.ст.23, 49, 51 ГК РФ таким лицом может быть либо индивидуальный предприниматель, зарегистрированный в данном качестве (включая главу крестьянского (фермерского) хозяйства), либо юридическое лицо, в том числе и некоммерческая организация, если она в соответствии со своими учредительными документами осуществляет предпринимательскую деятельность. Виновным же в совершении преступления может быть сам индивидуальный предприниматель, руководитель организации, а также и лицо, которое от имени таких хозяйствующих субъектов осуществлял юридически значимые действия (связанные с совершением и исполнением соответствующих сделок).

По нашему мнению, не требуется, чтобы само договорное обязательство, в рамках которого совершается анализируемый вид мошенничества, предполагало получение дохода хозяйствующим субъектом (т.е. предполагало с его стороны продажу или передачу в пользование имущества, выполнение работ, оказание услуг). Мошеннические действия могут иметь место и при совершении тех сделок, где хозяйствующий субъект выступает покупателем (заказчиком): важно, чтобы эти сделки были направлены на обеспечение осуществления деятельности, которая должна приносить систематический доход.

Для квалификации содеянного по ст.159.4 УК РФ предполагается необходимость установления факта неисполнения соответствующего договорного обязательства. Хотя в ряде норм ГК РФ (ст.ст.393, 394, 396 и др.) разграничиваются понятия неисполнения и ненадлежащего исполнения обязательства, в контексте данной нормы в качестве неисполнения обязательства следует рассматривать и его ненадлежащее исполнение (например, исполнение не в полном объёме, передачу предмета обязательства, явно не соответствующего его условиям, и т.п.). Следует помнить, что ст.159.4 УК РФ – привилегированный состав мошенничества, а потому если не усмотреть в мошенничестве, сопряжённом с ненадлежащим исполнением обязательства, признаков данной нормы, деяние придётся квалифицировать по ст.159 УК РФ, т.е. как более опасное деяние, нежели то, которое было сопряжено с полным неисполнением.

Включение в диспозицию ч.1 ст.159.4 УК РФ указания на сопряжённость мошенничества с описанным выше неисполнением обязательства ставит вопрос о том, можно ли ныне считать это неисполнение частью объективной стороны данного преступления.

Сомнения в, казалось бы, очевидном положительном ответе на него порождаются позицией ряда авторов, утверждающих, что термин «сопряжённый» указывает на то, что определённое явление является сопутствующим основному деянию, но не его частью [7]. Однако, такая трактовка термина «сопряжённый» даётся исключительно в отношении п.п. «в», «з», «к» ч.2 ст.105 УК РФ и только с целью обосновать и поддержать позицию Верховного Суда РФ о необходимости дополнительной квалификации убийства, сопряжённого с другим преступлением, по совокупности с нормой УК РФ, предусматривающей ответственность за это другое преступление.

Во всех других случаях вхождение «сопряжённого» с преступным деянием явления в структуру объективной стороны состава преступления (например, применительно к ст.ст.171, 172, 333, 335 УК РФ, а ранее – и применительно к составу контрабанды) сомнению не подвергается.

Признание неисполнения договорного обязательства признаком объективной стороны состава мошенничества в сфере предпринимательской деятельности влечёт важные последствия практического характера. Во-первых, в связи с этим требуется корректировка общего подхода к моменту окончания преступления. По общему правилу, хищение чужого имущества (и мошенничество в том числе) признаётся оконченным с момента, когда указанное имущество поступило в незаконное владение виновного или других лиц и они получили реальную возможность пользоваться или распорядиться им по своему усмотрению (пункт 4 Постановления № 51).

Применительно же к ст.159.4 УК РФ обязательным условием для признания преступления оконченным необходима теперь ещё и возможность констатации неисполнения виновным договорного обязательства, которая возникает только после истечения установленного срока его исполнения. Например, если виновный, осуществляя предпринимательскую деятельность, получил аванс в оплату подлежащих поставке товаров, не собираясь выполнять обязанность по их передаче, мошенничество в сфере предпринимательской деятельности должно считаться оконченным не с момента получения этого аванса (и появления возможности распорядиться полученными денежными средствами), а только с момента истечения установленного договором срока поставки товара. Во-вторых, такое расширение рамок объективной стороны мошенничества приводит к признанию исполнением (соисполнением) преступления не только собственно обмана и получения в его результате имущества (права на имущество), но и несовершения действий по исполнению обязательства со стороны лица, на котором лежала соответствующая обязанность.

В диспозицию ст.159.4 УК РФ включено также указание на преднамеренный характер неисполнения договорного обязательства. Данный признак характеризует субъективную сторону рассматриваемого мошенничества, подчёркивая необходимость установления умышленной формы вины. Вместе с тем, включение в закон данного признака именно как характеристики неисполнения обязательства вызывает вопрос относительно момента формирования у лица умысла на неисполнение обязательства: должен ли он предшествовать получению чужого имущества или права на него.

Представляется, что в этом вопросе, необходимо придерживаться прежней трактовки, которая была официально закреплена в пунктах 3 и 5 Постановления № 51 и которая подразумевает возможность уголовной ответственности лица за мошенничество только при условии, что намерение не исполнять принимаемое на себя лицом обязательство возникло у него до получения имущества или права на имущество. В противном случае, деяние не содержит признаков как такового хищения чужого имущества путём обмана, что не позволяет квалифицировать его как мошенничество вообще.

3. Закон № 207-ФЗ наряду с изменениями в уголовное законодательство внёс также ряд новаций в УПК РФ. Применительно к составам преступлений против собственности наиболее значимым стало отнесение к уголовным делам частно-публичного обвинения дел о преступлениях, предусмотренных ст.ст.159 – 159.6, 160, 165 УК РФ, если они совершены индивидуальным предпринимателем в связи с осуществлением им предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим ему имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности, либо если эти преступления совершены членом органа управления коммерческой организации в связи с осуществлением им полномочий по управлению организацией либо в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности, за исключением случаев, если преступлением причинён вред интересам государственного или муниципального унитарного предприятия, государственной корпорации, государственной компании, коммерческой организации с прямым участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования либо если предметом преступления явилось государственное или муниципальное имущество.

Применение этой новеллы также вызывает ряд непростых вопросов.

Во-первых, нормы УПК РФ (ст.ст.140, 146, 147 УПК РФ) применительно к возбуждению уголовных дел частно-публичного обвинения не предусматривают необходимости устанавливать уже на этом этапе наличие или отсутствие связи предполагаемого преступления с предпринимательской или иной экономической деятельностью субъекта, да и не всегда это возможно в ходе доследственной проверки. Соответственно, с одной стороны, заявления о фактах обманного причинения имущественного ущерба, которые исходят не от самого лица, чьим правам он причинён, могут не всегда обоснованно игнорироваться правоохранительными органами, а с другой стороны, ничто не мешает возбудить уголовное дело о таком преступлении со ссылкой на то, что связь деяния с предпринимательской или иной экономической деятельностью на данном этапе не подтверждена. При этом УПК РФ не регулирует последствия выявления такой связи уже после возбуждения уголовного дела, если отсутствует заявление (или хотя бы согласие) со стороны потерпевшего.

Во-вторых, при совершении мошенничества в отношении того или иного лица последний далеко не всегда заинтересован в том, чтобы соответствующий факт стал известен правоохранительным органам, т.к. деятельность такого «пострадавшего» также может быть, мягко говоря, незаконной.

В частности, как мошенничество оцениваются получение лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой организации, выгод имущественного характера якобы за совершение действия, которое оно не может осуществить из-за отсутствия служебных полномочий или невозможности использовать свое служебное положение, присвоение ценностей, полученных от кого-либо якобы для передачи должностному лицу или лицу, выполняющему управленческие функции в организации, в качестве взятки либо предмета коммерческого подкупа (п.п.20, 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.02.2000 № «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» [8]), сбыт с корыстной целью под видом наркотических средств, психотропных, сильнодействующих или ядовитых веществ каких-либо иных веществ (п.16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2006 № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» [9]).

Со стороны обманутого лица в указанных случаях имеют место признаки уголовно наказуемых деяний – покушения на коммерческий подкуп или дачу взятки, на приобретение соответствующих средств (веществ). Подобные случаи мошенничества вполне могут быть связаны с осуществляемой субъектом предпринимательской или иной экономической деятельностью: в таких случаях исходя из действующего уголовно-процессуального законодательства для возбуждения уголовного дела потребуется согласие со стороны «обманутого» взяткодателя или приобретателя изъятых из оборота (ограниченных в обороте) предметов.

Литература

1. https://www.duma.gov.ru/
2. Федеральный закон от 29.11.2012 № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»: Аналитический обзор от 18 декабря 2012 года // Размещён в СПС «Консультант Плюс».
3. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации». 2012. № 11. С.5.
4. Вопрос о том, обоснованно ли законодатель отказался от включения в ст.159.4 УК РФ таких квалифицирующих признаков, требует отдельного рассмотрения и не затрагивается авторами настоящей статьи.
5. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации». 2008. № 2. С.3.
6. Пункт 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18.11.2004 № 23 «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации». 2005. № 1. С.2; пункт 4.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.10.2009 № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации». 2010. № 8. С.11.
7. Например, Краев Д. Основной вопрос квалификации убийств, сопряженных с иными преступлениями (п. п. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ) // Уголовное право. 2011. № 4. С.29 – 34; Яни П. Сопряженность не исключает совокупности // Законность. 2005. № 2. С.27.
8. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации». 2000. № 4. С.8.
9. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации». 2006. № 8. С.7; 2011. № 2. С.8.

Опубликовано: Преступность в Западной Сибири: актуальные проблемы профилактики и расследования преступлений: Сборник статей по итогам всероссийской научно-практической конференции (28 февраля – 1 марта 2013 г.). Тюмень: Тюменский государственный университет, 2013.