Механизмы защиты прав и законных интересов потерпевших от преступлений криминалистическими средствами

В уголовном судопроизводстве защита прав и законных интересов физических и юридических лиц декларируется совершенно правильно. Создан и определенный механизм реализации этих прав уголовно-процессуальными средствами. Вместе с тем, на практике этот механизм реализуется далеко не всегда. Криминалистика призвана способствовать оптимизации правоприменительной практики , внедрению новых научно-технических разработок. В этой связи задача науки заключается в обеспечении работы эффективной научной школы, направленной на защиту прав и свобод физических и юридических лиц, потерпевших от преступления. 

Автор: Смахтин Е.В.

Действующее уголовно-процессуальное законодательство критикуют довольно часто и основательно. Вместе с тем, представляется значимым то, что назначением уголовного судопроизводства, в первую очередь, провозглашена защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления (ст. 6 УПК РФ). Обращает на себя внимание тот факт, что речь в цитируемой статье идет не только о защите интересов физических лиц, но и о защите законных интересов организаций, т. е. юридических лиц. В свою очередь, официальная статистика МВД России свидетельствует, что начиная с 2006 г., когда было зарегистрировано 3855400 преступлений, их количество неуклонно снижалось до 2014 г. В 2015 г. количество преступлений, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, возросло на 8, 6 % и составило 2352100. То есть за 9 лет количество зарегистрированных преступлений сократилось на 1503300 (39 %) [1].

Исходя из приведенных цифр, можно предположить, что криминогенная обстановка в России, снижение нагрузки на правоохранительные органы, ведет к повышению качества расследования уголовных дел, более надежной защите прав и законных интересов потерпевших.

Однако более глубокий анализ убеждает в том, что это иллюзия. Приведем пример по некоторым видам преступлений, зарегистрированным в 2015 г. Так, по данным Главного информационно-аналитического центра МВД России, в 2015 году было зарегистрировано 519655 тяжких и особо тяжких преступлений, раскрыто – 261429 (50 %). Краж совершено 1018451 (43 % от общего количества зарегистрированных преступлений), раскрыто 376767 преступлений (37 %). Мошенничеств совершено 200598, раскрыто 59683 (30 %) [2].

Следовательно, аналогичным следует признать и процент удовлетворенности потерпевших результатами производства по уголовному делу и свершившимся правосудием в целом. Как видим, количество только нераскрытых краж и мошенничеств в 2015 г. составило 782599 преступлений. За каждым из этих преступлений – потерпевший, которому преступлением причинен имущественный и моральный вред. Очевидно, что при отсутствии по делу лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, вред возмещен не будет. И это цифры только за один год, и только по двум видам преступлений против собственности. Нетрудно догадаться, что за несколько лет, например, по преступлениям в сфере экономики, количество нераскрытых преступлений составит несколько миллионов, а, следовательно, можно вести речь и о нескольких миллионах физических и юридических лиц, права и законные интересы которых вообще не были защищены.

Возникает закономерный вопрос, а как решается вопрос с защитой прав и законных интересов лиц и организаций, в случае, если преступление раскрыто, то есть виновное в его совершении лицо привлечено к уголовной ответственности и понесло справедливое наказание. В этих случаях, как свидетельствует практика исполнения приговоров, возмещение имущественного и морального вреда, в силу разных причин, также происходит далеко не всегда.

Например, по данным Федеральной службы судебных приставов России в 2015 г. по исполнительным документам, выданным судами общей юрисдикции, окончено и прекращено 17324819 исполнительных производств, из них фактическим исполнением – 8763571 (50, 6%). Естественно, по остальным исполнительным производствам приняты другие решения. Так, по 6287575 (36, 3%) исполнительным производствам взыскание не производилось, либо произведено частично [3]. Приведенные цифры говорят сами за себя.

Безусловно, такое положение дел нельзя признать удовлетворительным. На уровне законодательного совершенствования механизма защиты прав лиц, потерпевших от преступления, многое сделано. Наглядным подтверждением этому являются изменения, внесенные в отдельные законодательные акты Российской Федерации в декабре 2013 года, которыми значительно расширены права потерпевших [4]. Однако, сегодня уже можно с уверенностью сказать, что кардинальным образом эти новации ситуацию в лучшую сторону не изменили, следовательно, только уголовно-процессуальными средствами эти вопросы не решить.

Таким образом, можно заключить, что в уголовном судопроизводстве защита прав и законных интересов физических и юридических лиц декларируется совершенно правильно. Создан и определенный механизм реализации этих прав уголовно-процессуальными средствами. Вместе с тем, на практике этот механизм реализуется далеко не всегда.

Для повышения эффективности его реализации рассмотрим взаимосвязь уголовно-процессуального права и криминалистики, а также возможности криминалистики в этой части.

Взаимосвязь двух наук подчеркивалась с момента «рождения» криминалистики. Еще в начале XX века австрийский ученый Ганс Гросс, в предисловии в 4-му изданию «Руководства для судебных следователей как системы криминалистики», подчеркнул самостоятельный характер криминалистики и показал ее взаимосвязь с уголовным правом и процессом, а также учением о наказаниях [5].

Подобный подход достаточно прочно укоренился и у нас в стране. В частности, И. Н. Якимов считал криминалистику «одной из самых молодых наук, разрабатывающих отдельные отрасли уголовного права» [6].

В более поздних работах отмечалось, что «данные криминалистики всегда согласуются с данными уголовного процесса, ибо практически они применяются в процессе расследования, который регулируется уголовно-процессуальным правом» [7].

Связь криминалистики с уголовно-процессуальным правом подчеркивали С. П. Митричев [8], в учебнике 1959 г., А. А. Эйсман [9], в монографии 1978 г., А. Н. Васильев [10], в учебнике 1980 г. и многие другие известные криминалисты.

В современных учебниках по криминалистике, как правило, указывается, что «из юридических наук криминалистика наиболее тесно связана с науками процессуального права, особенно с теми их разделами, которые посвящены теории доказательств и процессуальному порядку проведения следственных и судебных действий» [11].

Точка зрения российских ученых, в той или иной мере, поддерживается и некоторыми зарубежными криминалистами. В частности, Г. А. Матусовский включал криминалистику в число уголовно-правовых наук [12]. В настоящее время, в ближнем зарубежье аналогичной позиции придерживается, например, и Р. Г. Домбровский [13].

Ученые из Германии полагают, что криминалистика входит в число криминальных (уголовных) наук, однако, наряду с криминологией, является неюридической наукой [14].

Польский ученый Г. Кендзерска прогнозирует тенденции развития криминалистики, обосновывая свои выводы анкетированием респондентов, использующих криминалистические знания профессионально. Полагаем, что выводы ученого заслуживают внимания, так как он обоснованно считает, что развитие криминалистики всегда должно быть нацелено на решение основного вопроса: кто оставил след преступления или кто повлиял на образование следов преступления? [15].

С этих же позиций о перспективах развития криминалистики рассуждают такие ученые как К. Славик, К. Броновска [16] и Б. Сыгит [17].

Из приведенных точек зрения видно, что как российские, так и зарубежные криминалисты, включая криминалистику в уголовные науки, либо науки криминального цикла подчеркивают их взаимосвязь, но не определяют соотношение уголовно-процессуального права и криминалистики. Мы полагаем, что именно криминалистика призвана способствовать оптимизации правоприменительной практики, внедрению новых научно-технических разработок в правоохранительной деятельности.

Предпримем попытку анализа соотношения уголовно-процессуального права и криминалистики. Представляется, что такое соотношение может быть определено в местах взаимопроникновения наук, то есть в местах наиболее тесного взаимодействия. Считаем, что наиболее ярко соотношение уголовно-процессуального права и криминалистики проявляется в процессе доказывания. Очень точно это подчеркнул В. Н. Карагодин, который, в частности, одними из основных элементов теоретико-доказательственной концепции предмета криминалистики выделил понятия собирания, проверки и оценки доказательств [18].

С позиций уголовно-процессуальной науки С. А. Шейфер пишет, что готовых доказательств, то есть показаний, заключений, вещественных доказательств, протоколов и иных документов, в природе не существует и существовать не может: объективно существуют лишь следы события, в которых содержится нужная информация. Но эта информация – еще не доказательство. И лишь в процессе деятельности субъектов доказывания информации придается надлежащая процессуальная форма и возникают (формируются) доказательства. Известный ученый считает, что преобразование информации в иную форму – это универсальная по отношению к любому виду доказательств процедура, сопровождающая их формирование [19].

Концептуально, и позиция В. Н. Карагодина, и позиция С. А. Шейфера верна и никаких возражений не вызывает. Очевидно наличие тесной взаимосвязи вышеназванных наук в процессе доказывания.

Перейдем в практическую плоскость. Так, в ходе осмотра места происшествия, когда преступление еще не раскрыто, следователь действует в условиях информационной неопределенности. На этом этапе, зачастую, ни одно из обстоятельств, подлежащих доказыванию, еще не установлено. И только правильно организованные поисковые действия приводят к обнаружению различных следов. В свою очередь, их совокупность, взаиморасположение, локализация, например, на теле жертвы, позволяет выдвинуть версию о произошедшем событии, о личности преступника уже в процессе осмотра, то есть до того момента, когда протокол будет окончательно оформлен и подписан всеми участниками следственного действия.

Таким образом, следовая информация, связанная с событием преступления, именно благодаря возможностям криминалистики, в последующем трансформируется в доказательства, приобретает процессуальный статус. На наш взгляд, в этом проявляется не только практическая взаимосвязь и единство уголовно-процессуального права и криминалистики, но, хоть и отчасти, их соотношение.

Уголовно-процессуальная деятельность в виде собирания (формирования) доказательств в данном случае может быть представлена в виде перехода от криминалистически значимой следовой информации к конкретным видам доказательств – протоколу осмотра места происшествия, вещественным доказательствам, обнаруженным в ходе этого осмотра.

С материальными следами – носителями криминалистически значимой информации связан и другой важный вывод. В криминалистике процесс работы с такими следами заключается в обнаружении, первичном исследовании, фиксации, изъятии этой информации. Как обнаружить след при помощи технико-криминалистических средств, как правильно его описать в протоколе, какие применить вспомогательные средства фиксации, какие криминалистические рекомендации имеют значение в ходе визуального исследования и изъятия следа? Вот минимальный перечень вопросов, которые решает следователь в ходе работы с материальными следами. Это в практической деятельности. А применительно к научным исследованиям не теряют своей актуальности научно-обоснованные рекомендации по работе с различными по своей природе материальными следами. Повторим, что когда мы описываем все обнаруженное в ходе осмотра в протоколе, он еще не стал доказательством, так как не подписан всеми участниками следственного действия, не стал процессуальным документом, то есть не приобрел статус такового. Работа со следами – это криминалистика. Процессуальное оформление протокола, процесс его формирования в конкретный вид доказательства – это процесс собирания доказательств.

Вывод очевиден. Раскрытие преступления технико-криминалистическими средствами позволяет защитить права и законные интересов физических и юридических лиц, потерпевших от преступления, в конечном счете, реализовать назначение уголовного судопроизводства.

Несколько сложнее обстоит дело, когда происходит собирание (формирование) таких доказательств, как показания участников процесса. Формально, такое доказательство также считается полученным с момента подписания соответствующего протокола допроса. Но его подписанию предшествует кропотливая работа следователя, связанная с применением тактико-криминалистических средств. Применение тактических приемов, рекомендаций и их различных сочетаний приводит к тому, что мы получаем полные и точные показания, которые объективно отражают некую реальность, воспринимаемую допрашиваемым. От того, насколько точно мы отразили полученную информацию в протоколе, также зависит результат расследования.

Напомним, что в законе лишь написано, что доказательства собираются властными участниками процесса путем производства следственных и иных процессуальных действий. Соответственно процедура, форма их производства, может быть отнесена к уголовно-процессуальным средствам. Вместе с тем, за рамками процессуальных предписаний, следователь свободен в выборе тактики производства следственных и иных процессуальных действий. Следовательно, в данном случае мы можем говорить о работе следователя с т. н. идеальными следами, т. е. следами в сознании человека. Правила работы с этими следами также очень подробно изучаются криминалистами в таком разделе науки как криминалистическая тактика. Если предельно упростить вопросы взаимопроникновения уголовного процесса и криминалистики, то в рамках процессуальной формы существует важное криминалистическое наполнение.

Причем, очевидно, что применение тактико-криминалистических средств также позволяет раскрыть преступление, то есть защитить права и законные интересы физических и юридических лиц, потерпевших от преступления.

Сформулируем риторический вопрос. Где заканчивается криминалистика и начинается уголовно-процессуальное право? Как определить соотношение криминалистики и уголовного процесса, как в научном, так и практическом плане? Можно, естественно, заключить, что эти науки, а также виды практической деятельности соотносятся как «самостоятельные элементы единой системы юридических наук уголовно-правового цикла» [20]. На самом же деле, мы сейчас понимаем, что этот вывод не определяет соотношения, а лишь подчеркивает уже давно установленные аксиоматичные вещи о предмете, природе криминалистики и ее месте в общей системе так называемых уголовно-правовых наук. Вопрос о соотношении уголовно-процессуального права и криминалистики в полной мере не решен до настоящего времени.

Понятно, что споры ученых касаются не столько природы криминалистики и ее месте в системе наук. Понятно и то, что российские и зарубежные криминалисты считают криминалистику самостоятельной отраслью научных знаний, входящей в систему уголовно-правовых наук. Разделяя эту точку зрения, отнесем без дополнительных аргументов криминалистику к специальным юридическим наукам уголовно-правового цикла. Правильность этой авторской позиции можно подтвердить и номенклатурой специальностей научных работников, утвержденной приказом Министерства образования и науки Российской Федерации от 25 февраля 2009 г. № 59, в соответствии с которой криминалистика включена в юридические науки [21].

Итак, завоевав свое место в системе уголовно-правовых наук, криминалистика столкнулась с необходимостью определения ее соотношения с уголовно-процессуальным правом, причем не только на теоретическом уровне, но и на функционально-прикладном, то есть практическом уровне. Однако прежде чем определить такое соотношение на практическом уровне, необходимо провести линию предметного разграничения и в научном плане. Предпримем попытку решения этой проблемы через призму механизма реализации защиты прав потерпевших от преступления криминалистическими средствами, безусловно, наряду с имеющимися уголовно-процессуальными.

Заметим, что процедура, сопровождающая формирование доказательств, уголовно-процессуальным законодательством практически не регламентирована. Исключение составляет статья 86 УПК РФ. Считаем, что, говоря криминалистическим языком, в данном случае можно вести речь об обнаружении значимой следовой информации, с применением технико-криминалистических средств и тактического арсенала, направленного как на обнаружение, так и последующую фиксацию обнаруженной информации в протоколе следственного действия.

Причем четкую линию предметного разграничения провести довольно сложно, т. к. совместное изучение учеными «процедуры», сопровождающей формирование доказательств, будет безусловно вести к взаимопроникновению наук. Кстати, в этом нет ничего плохого. Наоборот, это ведет к дальнейшему развитию смежных наук.

Проведенное нами обобщение практики свидетельствует, что зачастую, особенно при совершении неочевидных преступлений, процессуальным путем определить направленность умысла виновного и правильно квалифицировать его действия возможно только благодаря достижениям криминалистики, что подтверждает ее значимость, прежде всего через призму защиты прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступления. Например, важно соблюдать элементарные рекомендации криминалистики, касающиеся полноты осмотра места происшествия и применения криминалистических средств фиксации, так как в последующем это может привести к искажению следственной перспективы, а в итоге к тому, что преступление так и останется не раскрытым.

Также полагаем, что в научном плане вопрос дифференциации знаний при изучении общих объектов познания является одним из основных как в криминалистике и уголовном процессе, так и любой другой отрасли научного знания. Одним из путей его решения является определение критериев для разграничения предмета криминалистики от предметов ведения других юридических наук уголовно-правового цикла. Такими критериями могут, например, являться цель и задача познания. В свою очередь, целью познания в криминалистике необходимо считать установление следовой картины события преступления, а, соответственно, задачей – обнаружение и работу с материальными и идеальными следами-последствиями преступления.

Полученные теоретические знания проверяются на практике, а в последующем, в ходе ее обобщения и анализа – уточняются, конкретизируются и дополняются.

Если экстраполировать цель и задачу познания в науке криминалистике на практическую деятельность, то практической целью будет установление следовой картины единичного события преступления, а, соответственно, задачей – своевременное обнаружение, фиксация, изъятие и исследование следов-последствий преступления в ходе расследования конкретного уголовного дела.

Наибольшее практическое значение в криминалистике имеет научное обоснование перехода от познания материальных и идеальных следов в механизме преступной деятельности к уголовному преследованию и назначению виновным справедливого наказания либо к отказу от уголовного преследования невиновных, освобождению их от наказания, реабилитации каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию (ст. 6 УПК РФ).

Если этот переход обеспечен, а мы полагаем, что это одна из функций криминалистики, то решаются задачи уголовной политики и уголовного судопроизводства. Если же нет, то многие преступления остаются нераскрытыми, виновные лица не установленными, потерпевшие не защищенными государством. Возможны и другие негативные последствия.

В ходе реализации этой функции взаимосвязь и соотношение криминалистики с уголовным и уголовно-процессуальным правом проявляется наиболее ярко.

В ряде случаев следователь установить следовую картину преступления не может. Естественно, причин, по которым этого не происходит, чрезвычайно много. Во-первых, это объективные причины, которые не зависят от сознания, воли, профессионализма лица, ведущего расследование (приводящие к невозможности выявления, познания и использования следов преступления на современном этапе в ходе процесса доказывания). Вторая группа причин – субъективные. Они зависят от профессиональной подготовленности следователя, его опыта работы, наличия криминалистических знаний и умений.

Следовательно, одна из задач криминалистики как науки, в решении которой проявляется, в том числе ее роль и значение в общей системе с уголовно-процессуальным правом – сократить число случаев, по которым установление следовой информации не произошло по субъективным причинам (отсутствие знаний, опыта, тактические и процессуальные ошибки, нарушения закона и т. п. ) [22].

Таким образом, во-первых, механизм реализации прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления обусловлен, наряду с уголовно-процессуальным, криминалистическим содержанием: возможностью применения технико- и тактико-криминалистических средств. Во-вторых, при помощи имеющихся криминалистических средств возможно повышение эффективности правоприменительной деятельности в целом.

Кроме того, именно криминалистика призвана способствовать в условиях инертности правоприменительной практики ее оптимизации, внедрению новых научно-технических разработок. Поскольку изменения, вносимые в УПК РФ, носят перманентный характер, такая криминалистическая задача приобретает особое значение.

Указанное наиболее ценно в свете тех изменений, которые в последние годы произошли в науке: в 2012 году претерпела существенные изменения номенклатура научных специальностей, в частности, специальность 12. 00. 09 «Уголовный процесс, криминалистика; оперативно-розыскная деятельность» преобразовалась в две самостоятельные специальности – 12. 00. 09 «Уголовный процесс» и 12. 00. 12 «Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность».

Такие новации существенно затрудняют проведение междисциплинарных научных исследований, направленных на оптимизацию производства по уголовным делам, учитывающих как содержание уголовно-процессуального законодательства, так и потребности правоприменительной практики.

В таких условиях задача науки заключается в обеспечении не только эффектного, соответствующего вновь утвержденной номенклатуре специальности научно-исследовательского поиска, но, в первую очередь, в работе эффективной научной школы, направленной на защиту прав и свобод физических и юридических лиц, потерпевших от преступления.

Решение этой задачи будет способствовать повышению эффективности реализации назначения уголовного судопроизводства и мер уголовной политики [23].

В заключение, проиллюстрируем сказанное на примере. Так, в настоящее время, специалистами в области уголовного права ведется научная дискуссия относительно целесообразности введения в России института уголовной ответственности юридических лиц. В результате научных споров появился Проект федерального закона N 750443-6 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовной ответственности юридических лиц» 24], который был внесен в Государственную думу Федерального собрания РФ в марте 2014 года. Данный проект предусматривал комплексные изменения в Уголовный кодекс РФ, Уголовно-процессуальный кодекс РФ, Уголовно-исполнительный кодекс РФ, Кодекс РФ об административных правонарушениях, Федеральный закон от 6 марта 2006 года N 35-ФЗ «О противодействии терроризму» и пр. Предусматривал, так как представляется, что поскольку с момента законодательной инициативы прошло два года, безусловной поддержки со стороны депутатов он не получил.

Однако, несколько месяцев назад на сайте Следственного комитета РФ появилось два проекта федеральных законов. Первый предусматривает внесение изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации, в связи с введением института уголовной ответственности юридических лиц, а, второй, называется «О потерпевших от преступлений». Безусловно, что оба законопроекта уже являются предметом острых научных дискуссий.

Например, законопроект, касающийся дополнительных гарантий защиты прав потерпевших, будет касаться как физических, так и юридических лиц. В нем, в частности, предусмотрены порядок возмещения потерпевшему вреда, причиненного преступлением, условия предоставления государственной компенсации потерпевшему, деятельность Федерального фонда помощи потерпевшим.

Очевидно, что в случае принятия таких законопроектов, потребуются внесение серьезных изменений в уголовно-процессуальное законодательство. Изменения в уголовном судопроизводстве, с неизбежностью повлекут необходимость совершенствования технико- и тактико-криминалистического потенциала механизма защиты прав и интересов не только физических, но и юридических лиц. Очевидна необходимость комплексного научного исследования этого дискуссионного вопроса, что, в свою очередь, приведет к совершенствованию имеющегося механизма защиты прав потерпевших от преступления.

Источники и литература

1. Сайт Министерства внутренних дел Российской Федерации. URL: https: //mvd. ru/Deljatelnost/statistics (дата обращения: 11. 02. 2016).
2. Сайт Министерства внутренних дел Российской Федерации. URL: https: //mvd. ru/Deljatelnost/statistics (дата обращения: 11. 02. 2016).
3. Сайт Федеральной службы судебных приставов России. URL: http: //fssprus. ru/statistics (дата обращения: 12. 02. 2016).
4. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях совершенствования прав потерпевших в уголовном судопроизводстве: Федеральный закон от 28 декабря 2013 г. № 432-ФЗ // Российская газета. – 2013. – № 295.
5. Гросс Г. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. Новое изд. перепеч. с изд. 1908г. – М.: ЛексЭст, 2002. – С. YI-X.
6. Якимов И. Н. Криминалистика. Руководство по уголовной технике и тактике. Новое изд., перепеч. с изд. 1925 г. – М.: ЛексЭст, 2003. – С. 5.
7. Шавер Б. М. Предмет и метод советской криминалистики // Социалистическая законность. – 1938. – № 6. – С. 79-81.
8. Криминалистика: учебник / под ред. С. А. Голунского. – М.: Госюриздат, 1959. – С. 12.
9. Советская криминалистика. Теоретические проблемы / Н. А. Селиванов, В. Г. Танасевич, А. А. Эйсман, Н. А. Якубович - М.: Юрид. лит., 1978. - С. 30.
10. Криминалистика: учебник / под ред. А. Н. Васильева. – М.: МГУ, 1980. – С. 12.
11. Аверьянова Т. В. Криминалистика: учебник / Т. В. Аверьянова, Р. С. Белкин, Ю. Г. Корухов, Е. Р. Россинская. – М.: Норма: ИНФРА-М, 2013. – С. 84.
12. Матусовский Г. А. Криминалистика в системе научных знаний. –Харьков: Изд-во при Харьк. ун-те, 1976. – С. 68.
13. Домбровский Р. Г. Теоретические основы криминалистики. – Рига: JUMI, 2004. – С. 73.
14. См. напр.: Ackermann R. Handbuch der Kriminalistik. Kriminaltaktik für Praxis und Ausbildung / R. Ackermann, H. Clages, H. Roll. —3., aktualisierte und geunderte Auf. — Stuttgart ; München ; Hannover ; Berlin ; Weimar ; Dresden: Richard Boorberg Verlag, 2007. — S. 16–17.
15. Kedzierska G. Meanders of the 21 st century criminalistics // Criminalistics and forensic examination: science, studies, praktike. – Vilnius, 2013. – Chapter II. - P. 57.
16. Slavik K., Bronowska K. Kondycja polskiej kryminalistyki – proba oceny // Problemy wspotczesnej kryminalistyki. T. XI. – Warszawa, 2007. – P. 169-186.
17. Sygit B. Dorobek nauki w badaniach nad strojem cztowieka wykorzystywany w praktyce sledczej i sadowo-lekarskiej // Problemy Wspolczesnej kryminalistyki. T. YII. – Warszawa, 2003. – S. 45-121.
18. Криминалистика: учебник для бакалавров / под ред. Л. Я. Драпкина. – М.: Издательство Юрайт, 2013. – С. 38.
19. Шейфер С. А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулировании. – М.: Норма, 2009. – С. 32, 36.
20. Смахтин Е. В. Криминалистика в системе юридических наук уголовно-правового цикла: теория и практика: автореф. дис. …д-ра юрид. наук. – Екатеринбург. 2010. – С. 15.
21. Справочные материалы [Электронный ресурс] // Официальный сайт Высшей аттестационной комиссии Министерства образования и науки Российской Федерации. Режим доступа: http: //www. extech. ru/library/spravo/vak/vak. php.
22. Смахтин Е. В. Криминалистика в системе юридических наук уголовно-правового цикла: теория и практика: автореф. дис. …д-ра юрид. наук. – Екатеринбург. 2010. – С. 10-16
23. См. подр. об этом: Смахтин Е. В., Смирнова И. Г. Обеспечение защиты прав потерпевшего уголовно-процессуальными и криминалистическими средствами при реализации назначения уголовного судопроизводства // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2015. Т. 9. № 2. С. 359-369.
24. Проект федерального закона N 750443-6 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовной ответственности юридических лиц» [Электронный ресурс] // ЭПС «Система ГАРАНТ».

Опубликовано: Lex Russica (Русский закон). 2016. № 10 (119). С. 155-163.