Проблемы регламентации уголовно-правовых мер имущественного характера за коррупционные преступления

К мерам уголовно-правового характера, направленным на поражение (умаление) имущественных интересов лица, совершившего преступление (далее – имущественные санкции), Уголовный кодекс Российской Федерации (далее – УК РФ) относит штраф как вид уголовного наказания и конфискацию имущества как иную меру уголовно-правового характера. С учётом специфики коррупционных деяний имущественные санкции принято рассматривать как достаточно эффективные меры по борьбе с ними.

Автор: Хабаров А.В.

К мерам уголовно-правового характера, направленным на поражение (умаление) имущественных интересов лица, совершившего преступление (далее – имущественные санкции), Уголовный кодекс Российской Федерации (далее – УК РФ) относит штраф как вид уголовного наказания и конфискацию имущества как иную меру уголовно-правового характера.

С учётом специфики коррупционных деяний имущественные санкции принято рассматривать как достаточно эффективные меры по борьбе с ними. Необходимость установления конфискации за коррупционные преступления вытекает из требований международно-правовых актов (статья 31 Конвенции ООН против коррупции от 31.10.2003, статья 19 Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27.01.1999). Кроме того, развитие системы имущественных санкций за коррупционные преступления является одним из направлений современной уголовной политики России (считается, что в сторону либерализации).

В связи с этим, по инициативе Президента России Д.А. Медведева был разработан и принят Федеральный закон от 04.05.2011 № 97-ФЗ (вступил в силу с 17.05.2011), которым за некоторые виды преступлений коррупционной направленности предусмотрены так называемые «кратные» штрафы, т.е. штрафы, исчисляемые исходя из величины, кратной сумме коммерческого подкупа или взятки (в ст.ст.204, 290, 291, 291.1 УК РФ). Согласно ч.2 ст.46 УК РФ такой штраф устанавливается в размере до 100-кратной суммы коммерческого подкупа или взятки, но не может быть менее 25 тысяч рублей и более 500 миллионов рублей, т.е. является более чем ощутимым.

Необходимость закрепления в уголовном законе таких санкций было объяснено рядом причин. Во-первых, стремлением сделать преступления коррупционной (и вообще корыстной) направленности невыгодными. Иными словами, законодатель старается поставить преступника в положение, когда возможные материальные потери от преступления значительно превосходят его потенциальные выгоды. Считается, что тем самым достигается значительный предупредительный (как частно-, так и общепревентивный) эффект. Во-вторых, применение существенных имущественных санкций в таких случаях выступает своеобразным средством достижения цели восстановления социальной справедливости. Интересы правопорядка требуют, чтобы доходы, необоснованно полученные лицом в результате совершения преступления, были у него изъяты.

Вместе с тем, имея в виду значительную латентность коррупционных преступлений, законодатель посчитал, что размер установленной имущественной санкции должен значительно превышать стоимость выгоды, полученной в результате совершения отдельного деяния. Справедливость такого подхода, который в какой-то степени презюмирует, что выявленный эпизод коррупционного поведения не является единичным для соответствующего лица, конечно, не бесспорна, но этот вопрос заслуживает отдельного рассмотрения, и в данном случае речь пойдёт не об этом.

Представляется, что инкорпорируя в УК РФ международно-правовые нормы о конфискации имущества, устанавливая новый порядок исчисления уголовных штрафов за преступления коррупционной направленности, российский законодатель допустил целый ряд просчётов юридико-технического характера, не «вписал» надлежащим образом реформированные нормы УК РФ об имущественных санкциях в систему уголовного права.

1. Установив за преступления коррупционной направленности «кратные» штрафы, которые, как уже отмечено выше, могут быть и многомиллионными, законодатель не пересмотрел позицию относительно места штрафа в системе уголовных наказаний. Как известно, УК РФ считает штраф наиболее мягким видом уголовных наказаний. Такая позиция и ранее не была бесспорной. Теперь же она кроме недоумения ничего не вызывает: трудно найти разумного человека, который сочтёт, что 240 часов обязательных работ, 2 года исправительных работ с удержанием 20-процентного заработка или даже 4 года ограничения свободы – это более строгие меры наказания, нежели 500-миллионный штраф.

Такая несуразица носит отнюдь не только теоретический характер, поскольку система наказаний предполагает, что между отдельными её элементами (видами наказаний) существуют взаимосвязь и взаимодействие. В частности, ч.5 ст.46 УК РФ предусматривает в случае злостного уклонения от уплаты штрафа, назначенного как основное наказание, возможность его замены более строгим видом наказания (т.е. уголовный закон не исключает возможность замены «кратного» штрафа обязательными или исправительными работами – неплохой стимул поуклоняться). С другой стороны, к «кратным» штрафам неприменимы нормы УК РФ о возможности замены в отдельных случаях неотбытой части наказания более мягким видом наказания (ч.3 ст.82, ч.2 ст.84, ч.2 ст.85 УК РФ), т.к. «более мягких» видов наказания формально не существует.

Представляется, что законодателю необходимо изменить подход к месту в системе уголовных наказаний, по крайней мере, «кратных» штрафов (а возможно также ещё и других крупных штрафов, которые согласно ч.2 ст.46 УК РФ могут назначаться только за тяжкие и особо тяжкие преступления), выделив их в качестве отдельного вида уголовного наказания и поместив в системе наказаний, как минимум, между ограничением по военной службе и ограничением свободы.

2. Предусмотрев в УК РФ «кратные» штрафы, законодатель не внёс каких-либо изменений в порядок исполнения данного вида уголовного наказания. Как известно, принудительного взыскания штрафа, назначенного как основное наказание, уголовный закон не предусматривает. В случае неуплаты осуждённым штрафа в месячный срок после вступления приговора в силу (или в срок, определённый в судебном акте об отсрочке или рассрочке уплаты штрафа) перед судом ставится вопрос о замене штрафа более строгим видом наказания в пределах санкции соответствующей нормы УК РФ. Данные положения теперь в полной мере распространяются и на «кратные» штрафы за коррупционные преступления.

С учётом подчас «драконовских» размеров штрафов, которые могут ныне применяться за взяточничество и коммерческий подкуп, нетрудно спрогнозировать, что случаев, когда осуждённые не смогут или не захотят уплатить их в установленный срок, станет в разы больше. Соответственно, у судов появятся основания заменять назначенные штрафы более строгим видом наказания, в качестве которого в основном, конечно, может выступать только лишь лишение свободы.

Возникает вопрос, а не станет ли введение «кратного» штрафа как альтернативы лишению свободы за взяточничество и коммерческий подкуп откровенной профанацией – по сути, «отложенным» лишением свободы, от которого можно «откупиться». Нетрудно понять, что больше вероятности откупиться у тех, кто уже успел основательно поживиться на коррупционной «ниве». А вот у случайных (разовых или эпизодических) взяточников и взяткодателей, которых среди выявленных и разоблачённых «коррупционеров» никак не менее половины, шансы реально «загреметь на зону» явно не уменьшаются: если ранее суды достаточно часто проявляли к ним снисхождение, назначая лишение свободы условно, то теперь вместо неуплаченного штрафа придётся давать реальное лишение свободы. Этого ли хотел законодатель, вводя «кратные» штрафы? Видимо, порядок исполнения наказания в виде «кратного» штрафа требует корректив.

3. Тем не менее, с «кратным» штрафом как основным наказанием ещё не всё так плохо. Во-первых, законодатель в нормах Особенной части УК РФ закрепил его в относительно определённой форме, установив его нижний и верхний предел и предоставив суду возможность индивидуализировать размер штрафа при вынесении приговора. Во-вторых, при наличии исключительных обстоятельств у суда осталась возможность на основании ст.64 УК РФ назначить штраф ниже низшего предела, предусмотренного нормой Особенной части УК РФ (но не менее 25 тысяч рублей). При этом в силу ч.3 ст.46 УК РФ при определении размера штрафа (и в том числе его назначении ниже низшего предела) должно учитываться имущественное положение осуждённого, т.е. уголовный закон всё-таки закрепляет механизм нивелирования явной чрезмерности размера «кратного» уголовного штрафа как основного наказания.

Однако в упоминавшихся нормах Особенной части УК РФ «кратный» штраф предусмотрен также и как обязательное дополнительное наказание к лишению свободы, когда суд сочтёт необходимым назначение именно последнего вида наказания как основного. И вот здесь-то законодатель установил абсолютно определённые кратные величины подлежащего назначению штрафа, исключая, тем самым, какое-либо судейское усмотрение, что уже отмечено в литературе 2, с. 1, 7. Невозможно уменьшение размера штрафа, по сравнению с закреплённым законом, даже на основании ст.64 УК РФ, т.к. ей предусматривается возможность назначения наказания «ниже низшего предела» (тогда как в этих случаях есть фиксированный размер штрафа, а не его низший и высший пределы), которая к тому же традиционно в судебной практике трактуется как распространяющаяся только на основные наказания.

Получается, что при наличии исключительных обстоятельств суд может вообще не назначать «кратный» штраф, предусмотренный как дополнительное наказание, но никогда не может снизить его размер по сравнению с законодательно закреплённым. Вряд ли такое ограничение вариантов выбора у суда имеет под собой полноценное обоснование, а потому необходимо либо отказаться от закрепления абсолютно определённых кратных величин штрафа как дополнительного наказания, либо предусмотреть возможные основания снижения судом размера назначаемого штрафа.

4. Установив в ст.46 УК РФ общие положения о «кратных» штрафах, законодатель не распространил их на лиц, совершивших преступления в возрасте до 18 лет. Часть 2 ст.88 УК РФ по-прежнему предусматривает, что несовершеннолетним штраф может назначаться в размере от 1000 до 50 000 рублей или в размере заработной платы или иного дохода несовершеннолетнего осуждённого за период от 2 недель до 6 месяцев (и никаких исключений для взяточничества и коммерческого подкупа нет).

Конечно, несовершеннолетние лица редко совершают преступления коррупционной направленности (а должностными лицами как субъектами получения взятки вообще могут быть только в самых исключительных случаях), но, тем не менее, из числа их субъектов они законом не исключены. Во всяком случае, не выглядит экзотическим совершение несовершеннолетним таких преступлений как передача коммерческого подкупа (ч.ч.1 и 2 ст.204 УК РФ), дача взятки (ст.291 УК РФ) и вновь появившееся в уголовном законе в качестве самостоятельного состава посредничество во взяточничестве (ст.291.1 УК РФ). В связи с этим, возникает коллизия относительно необходимости применения размеров штрафов, предусмотренных соответствующими нормами Особенной части УК РФ, либо же штрафа, ограниченного пределами, установленными ч.2 ст.88 УК РФ.

Например, за дачу взятки и посредничество во взяточничестве, совершенные в особо крупном размере, соответственно ч. 5 ст. 291 и ч. 4 ст.291.1 УК РФ предусматривают штраф в размере от 70-кратной до 90-кратной суммы взятки, т.е. с учётом того, что особо крупной считается взятка, размер которой превышает 1 миллион рублей, размер штрафа за данные преступления в любом случае должен быть больше 70 миллионов рублей, что никак не увязывается с размерами штрафов, которые установлены для лиц, совершивших преступления в возрасте до 18 лет, в ч. 2 ст. 88 УК РФ. Контраст слишком разителен, ведь максимально возможный размер штрафа для несовершеннолетних (50 тысяч рублей) меньше минимально допустимого за данные преступления для взрослых лиц в 1400 (!) раз.

Представляется, что до внесения в ч.2 ст.88 УК РФ соответствующих изменений, штраф за коррупционные преступления несовершеннолетним лицам может назначаться в пределах, установленных в указанной норме. Разъяснение об этом целесообразно включить в постановление Пленума Верховного Суда РФ от 01.02.2011 № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних».

Вместе с тем, такая ситуация явно не соответствует избранному вектору уголовной политики в вопросе борьбы с коррупционными преступлениями, в связи с чем, в ч.2 ст.88 УК РФ целесообразно внести изменения, касающиеся закрепления возможности назначения штрафа, исчисляемого из величины, кратной сумме взятки или коммерческого подкупа, также и несовершеннолетним лицам, но с установлением меньших предельных размеров такого штрафа, нежели для взрослых лиц.

5. Наконец, ещё один вопрос возникает о том, почему «кратные» штрафы законодатель установил только за такие преступления как взяточничество и коммерческий подкуп. Конечно, именно они являются наиболее типичными коррупционными преступлениями, концентрирующими в себе суть этого социального явления – коррупции. Однако, типичными – не значит, единственными.

Такая избирательность правового регулирования не может не вызывать вопросов. И дело тут не только в том, есть ли социально обусловленные основания для такой дифференциации мер уголовной ответственности за разные виды коррупционных преступлений. Сами квалификационные критерии отграничения получения взятки (а также и посредничества во взяточничестве) от некоторых смежных составов преступлений (злоупотребления должностными полномочиями, хищений с использованием служебного положения) весьма размыты и условны. Достаточно привести в пример сложившийся в судебной практике подход, согласно которому получение должностным лицом имущественной выгоды за действия (бездействие), которые не входят в его служебные полномочия и на совершение которых он не мог влиять в силу своего должностного положения, подлежит квалификации как мошенничество с использованием служебного положения (пункт 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.02.2000 № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе»).

При этом, чаще всего, наличие или отсутствие у лица возможности повлиять на «решение вопроса» своим должностным положением устанавливается «на глазок» (кроме того, часто просто не удаётся доказать, что взятка в действительности предназначалась не только непосредственному получателю, но и другому должностному лицу, у которого с полномочиями на такое решение было всё в порядке). Также как мошенничество квалифицируются действия лица (посредника), который получает деньги якобы для передачи должностному лицу, в действительности присваивая их (пункт 21 того же Постановления), хотя нередко просто не удаётся установить, собирался ли такой посредник передавать и передал ли он деньги по назначению.

Не вызывает особых сомнений, что социально-правовая суть подобных деяний мало отличается от тех, которые и формально подпадают под признаки получения взятки или посредничества во взяточничестве. Невозможность применения в отношении таких деяний «кратных» штрафов создаёт широкий простор для избирательного правоприменения. Соответственно, если «кратные» штрафы рассматриваются всё-таки не как «частная» акция, а как реально значимый инструмент уголовно-правового противодействия коррупционной преступности, необходимо их установление и за другие преступления коррупционного характера, непосредственно направленные на получение имущественной выгоды от использования служебного положения.

6. Перейдём к конфискации имущества. Согласно п.п. «а» и «б» ч.1 ст.104.1 УК РФ конфискация применяется в отношении денег, ценностей и иного имущества, полученных в результате совершения названных в них преступлений или в результате превращения (преобразования) непосредственных преступных доходов. Среди преступлений, совершение которых выступает основанием для конфискации, названы получение коммерческого подкупа (ч.ч.3 и 4 ст.204 УК РФ) и получение взятки (ст.290 УК РФ).

Первый вопрос, который явно напрашивается по этому поводу: почему в число оснований конфискации имущества не включены передача вознаграждения в рамках коммерческого подкупа (ч.ч.1 и 2 ст.204 УК РФ), дача взятки (ст.291 УК РФ) и новоявленное посредничество во взяточничестве (ст.291.1 УК РФ) 3, с. 10. Казалось бы, ответ лежит на поверхности: предметом конфискации согласно действующему уголовному законодательству является имущество, полученное в результате совершения преступления (либо результат его дальнейшей трансформации). Однако не всё так просто.

Во-первых, полностью исключать возможность получения имущества в результате совершения указанных преступлений также нельзя. Особенно, конечно, это касается посредничества во взяточничестве, т.к. совершающие данное деяние лица нередко действуют по поручению взяткодателя за вознаграждение (или оставляют себе определённую долю от полученных для передачи должностному лицу ценностей). Поскольку вознаграждение посредника формально предметом взятки (её составной частью) признано быть не может (тем более, что получатель взятки о нём может ничего не знать), правовые основания для конфискации такого имущества отсутствуют. Трудно такое законодательное решение посчитать логичным.

Во-вторых, норма УК РФ, устанавливающая, что конфискации подлежит имущество, полученное в результате совершения преступлений, предусмотренных ч.ч.3 и 4 ст.204 УК РФ и ст.290 УК РФ, в силу своего буквального смысла не распространяется на неоконченное получение взятки или коммерческого подкупа (либо неудавшиеся попытки их дачи, если со стороны получателя не было даже приготовления или покушения на их получение). Получается, что если предмет взятки до получателя не дошёл (либо тот отказался его принимать), то основания для конфискации этого предмета вообще отсутствуют. Такой подход, конечно же, требует корректировки[4].

Применять к ценностям, передаваемым в качестве взятки или коммерческого подкупа, положение п. «г» ч.1 ст.104.1 УК РФ о конфискации орудий или средств совершения преступления недопустимо [1, с. 23 – 24]. В уголовно-правовой науке передаваемое имущество традиционно считается предметом, а не средством дачи взятки (коммерческого подкупа). Похожие споры долгое время велись относительно возможности конфискации (в качестве средств совершения преступления) предметов, незаконно перемещаемых через таможенную границу в рамках контрабанды. В конце концов, позиция относительно недопустимости приравнивания предмета контрабанды к средству совершения преступления, подлежащего конфискации, была закреплена на уровне официального разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации (пункт 25 Постановления от 27.05.2008 № 6 «О судебной практике по делам о контрабанде»), после чего законодатель (ФЗ от 25.12.2008 № 280-ФЗ) в п. «а» ч.1 ст.104.1 УК РФ включил специальное указание, что к предметам конфискации относятся также и предметы незаконного перемещения через таможенную границу при контрабанде (ст.188 УК РФ).

По мнению автора, аналогичное указание должно быть сделано и в отношении предметов некоторых других преступлений (в т.ч. дачи взятки, передачи коммерческого подкупа).

Здесь также обращает на себя внимание, что законодатель занимает противоречивую позицию относительно возможности конфискации предмета незаконной передачи при коррупционных деяниях. Если УК РФ, как уже отмечено выше, не предусматривает возможности конфискации предмета взятки (коммерческого подкупа) у взяткодателя, то вот ст.19.28 КоАП РФ, предусматривающая ответственность за незаконные передачу, предложение или обещание от имени или в интересах юридического лица должностному лицу (или лицу, выполняющему управленческие функции в организации) имущественных выгод за совершение получателем в интересах данного юридического лица действий (бездействия), связанного с занимаемым служебным положением, устанавливает в качестве дополнительного административного наказания конфискацию передаваемого имущества или стоимости услуг, имущественных прав.

Как видно, ст.19.28 КоАП РФ предусматривает ответственность за деяния, аналогичные предусмотренным ч.ч.1 и 2 ст.204, ст.291 УК РФ, только при совершении их от имени и (или) в интересах юридического лица, где субъектом ответственности выступает именно это юридическое лицо. Следовательно, сама возможность конфискации предмета незаконной передачи (или его стоимости) при совершении правонарушений коррупционного характера законодателем вполне допускается, а потому нет каких-либо разумных оснований не распространять её на уголовно-наказуемые проявления такой передачи.

7. С другой стороны, наличие в КоАП РФ нормы, предусматривающей конфискацию предмета незаконной передачи вознаграждения (или его стоимости), создаёт проблему возможной двойной конфискации по одному и тому же факту. Дело в том, что переданное от имени (в интересах) юридического лица должностному лицу (лицу, выполняющему управленческие функции) имущество (или его стоимость, результат его трансформации) может быть конфисковано у получателя (на основании п.п. «а» или «б» ч.1 ст.104.1, ст.104.2 УК РФ) при вынесении в его отношении обвинительного приговора по факту получения взятки (коммерческого подкупа). Это, однако, не исключает возможности применения конфискации к юридическому лицу, от имени (в интересах) которого передавалось незаконное вознаграждение, на основании положений ст.19.28 КоАП РФ (тем более, что она допускает конфискацию не самого индивидуально определённого предмета передачи, а его стоимости). Между тем, такая двойная конфискация вызывает сомнения на предмет соответствия конституционному и международно-правовому принципу недопустимости двойной ответственности за одно и то же правонарушение.

Считаю, что конфискация предмета незаконной передачи вознаграждения (или его стоимости) должна применяться к передающей стороне только в тех случаях, когда этот предмет фактически не был получен адресатом передачи (должностным лицом или лицом, выполняющим управленческие функции в организации) либо конфискация предмета передачи (и его стоимости) у получателя оказалась невозможной по каким-то иным причинам. Соответствующие оговорки должны быть включены в примечание к ст.19.28 КоАП РФ, а также и в предложенные выше нормы УК РФ, которые распространят возможность применения конфискации на передачу коммерческого подкупа, дачу взятки и посредничество во взяточничестве.

Литература и примечания

1. Капинус О. Изменения в законодательстве о должностных преступлениях: вопросы квалификации и освобождения взяткодателя от ответственности // Уголовное право. 2011. № 2.
2. Крылов Е. Борьба с коррупцией методом проб и ошибок // ЭЖ-Юрист. 2011. № 20.
3. Нарышкин С.Е., Хабриева Т.Я. Механизм оценки антикоррупционных стандартов ГРЕКО (сравнительно-правовое исследование) // Журнал российского права. 2011. № 9.
4. Исключение составляют лишь те ценности, которые передаются мнимым взяткодателем под контролем правоохранительным органов в целях изобличения взяткодателя: такие предметы обращению в доход государства не подлежат, о чём обоснованно разъяснено в пункте 24 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10.02.2000 № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе». Но вообще нужно иметь в виду, что содержащиеся в этом пункте разъяснения принимались в то время, когда глава 15.1 «Конфискация имущества» в УК РФ ещё отсутствовала, в связи с чем их соответствие действующим законодательным положениям вызывает множество вопросов.

Опубликовано: Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях: Материалы Международной научно-практической конференции (03-04 ноября 2011 г.). Выпуск 8. Тюмень: Тюменская областная Дума, Тюменская государственная академия мировой экономики, управления и права, ООО «Вектор Бук», 2011. С.151 – 154.