Предмет криминалистики: соотношение с материальным и процессуальным уголовным правом

К большому сожалению, расследование преступлений сегодня «поставлено на поток», а работа конкретного следователя оценивается исключительно по количественным показателям. Следствие этого – мгновенная реакция органов правоохраны: упрощенческий, шаблонный подход к расследованию преступлений и применению криминалистических приемов и средств. Следователь превратился в лицо, оформляющее ход расследования, он фактически самоустранился от активных действий, совершенно искренне полагая, что «в суде разберутся». А в судебных инстанциях иногда полагают, что, несмотря на сомнения, проще согласиться с государственным обвинителем и осудить, даже при плохом качестве расследования; а приговор так же проще оставить в силе в кассационной инстанции, чем отменить; и, если что, «в надзоре поправят». Всем нам хорошо знакомы эти «профессиональные» высказывания практиков.

Автор: Смахтин Е.В.

Возникновение криминалистики связывают с именем Ганса Гросса. Так, Н.П. Яблоков в предисловии к новому изданию книги австрийского ученого пишет, что «ее автор на основе научного анализа и обобщения всей накопившейся к тому времени криминалистически значимой информации провозгласил рождение новой самостоятельной науки, которую он назвал криминалистикой. Так она называется и сейчас»[1]. Многие теоретические положения, изложенные Г. Гроссом более 100 лет назад, актуальны и сегодня. Например, им отмечалось: «Каким именно способом совершаются преступления? Как исследовать эти способы и раскрывать их, какие были мотивы к совершению такового, какие имелись в виду цели – обо всем этом нам не говорят ни уголовное право, ни процесс. Это составляет предмет криминалистики»[2].

Ретроспективный анализ предметной сферы криминалистики хотелось продолжить упоминанием известнейшего произведения русского процессуалиста Я.И. Баршева «Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому законодательству»[3]. На наш взгляд, именно в нем, еще в 1841 г., были сделаны первые попытки дать научно-обоснованные рекомендации практическим работникам с позиций криминалистики. Хотя термин «криминалистика» ученым не использовался, в книге приводились умозаключения, направленные на повышение эффективности производства следственных действий, таких как: обыск, выемка, осмотр, допрос и некоторые др. Если осмысливать эти «советы» с позиций сегодняшнего дня, то они вполне могут рассматриваться как криминалистические приемы и рекомендации.[4] Поэтому более поздний по времени тезис Г. Гросса о вспомогательном характере криминалистики по отношению к уголовному праву (материальному и формальному) был вполне уместен.[5] На наш взгляд, криминалистика зародилась в недрах уголовно-процессуальной науки при изучении одних и тех же объектов познания – деятельности властных участников уголовного процесса и преступной деятельности.

Подчеркивая взаимосвязь объектов познания в криминалистике, Р.С. Белкин писал, что «преступление, как элемент, часть предмета криминалистической науки считается той областью объективной действительности, познание которой является фундаментом для всей системы криминалистики. Можно без преувеличения сказать, что изучение преступления, способов его совершения и сокрытия, обстоятельств, благоприятствующих или препятствующих его совершению, было тем необходимым условием, которое сделало возможным разработку средств и методов борьбы с преступностью»[6]. И далее, «противоправную деятельность изучает ряд наук, преимущественно наук уголовно-правового цикла. Учитывая данные этих наук, а главным образом, уголовно-правовую и криминологические характеристики преступления, криминалистика акцентирует свое внимание на функциональной стороне противоправной деятельности, на той системе отношений и действий, которые образуют то, что нередко называют механизмом преступления»[7]. Аналогичное утверждение сделано и в учебнике по криминалистике 1999 г., при этом, на наш взгляд, была сделана принципиальная оговорка о том, что преступление привлекает внимание криминалистов не как сложное социальное явление»[8]. Это, на наш взгляд, очень верное утверждение.

Один из соавторов Р.С. Белкина по учебнику 1999г. Ю.Г. Корухов, годом ранее рассмотрев закономерности, регулирующие процесс отражения преступного события, сделал вывод, «что возникновение материальных носителей криминалистически значимой информации… обусловлено в первую очередь элементами механизма преступления: субъективными свойствами личности (ее навыки, привычки, знания, умения); способом совершения преступления (предмет посягательства, характер действий, применение технических средств, оружия и т.д.); подготовительными и предшествующими действиями; действиями, предпринимаемыми с целью сокрытия преступления…Все эти элементы взаимосвязаны…»[9].

Разделяя позицию Ю.Г. Корухова, подчеркнем, что преступное событие изучается криминалистическим средствами и методами именно для установления закономерных связей между элементами механизма преступной деятельности. Естественно, особый интерес для исследователей представляют случаи, когда взаимосвязь в ходе расследования конкретного уголовного дела установлена не была.

Так, приговором Тюменского областного суда от 27 сентября 2002 г. констатировано следующее. В ночь с 11 на 12 сентября 2001 г. Д. и Ш., находясь в состоянии алкогольного опьянения, решили совершить кражу из квартиры С., расположенной доме, где ранее проживал Д., по адресу г.Тобольск Тюменской области, 9 микрорайон, дом 5 «б», кв.156. С этой целью Д. проник на балкон квартиры, расположенной на 3 этаже, чтобы изнутри открыть дверь Ш. Однако, находившаяся в тот момент в квартире вопреки предположениям подсудимых, хозяйка квартиры С. проснулась и попыталась, взяв нож, оказать сопротивление Д. Последний, не отказавшись от своих преступных намерений, преодолел сопротивление потерпевшей и завладел ее ножом.

Преследуя умысел на убийство и разбой, Д. стал наносить С. удары ногами и руками, а затем и ножом по различным частям тела. В результате действий Д. С. были причинены телесные повреждения, повлекшие ее смерть. После причинения телесных повреждений потерпевшей, Д. открыл дверь изнутри и впустил Ш. Действуя согласованно, подсудимые похитили из квартиры С. вещи, на общую стоимость 1105 рублей. Действия Д. квалифицированы судом по п.«з» ч.2 ст.105 и п.«в» ч.3 ст.162 УК РФ и ему назначено окончательное наказание в виде 14 лет лишения свободы. А Ш. по п.п.«а», «б», «в», «д» ч.2 ст.161 УК РФ – оправдан и освобожден из под стражи в зале суда. Приговор вступил в законную силу.[10]

Ознакомление с материалами уголовного дела показало следующее.

На первоначальном этапе расследования Д. и Ш. явились с повинной и давали обстоятельные и последовательные показания об обстоятельствах совершенного ими преступления, налицо была и взаимосвязь со следовой картиной в механизме преступной деятельности. В судебном заседании подсудимые виновными себя не признали и пояснили, что преступление не совершали, в квартире потерпевшей никогда не были. Однако, механизм преступной деятельности, в том числе следовая картина, свидетельствовали об обратном.

Так, в ходе осмотра места происшествия изъяты: клинок ножа, веревка, дактопленка со следами пальцев рук, другие предметы. На ботинках Ш. обнаружена кровь, происхождение которой не исключалось от потерпевшей С. Согласно выводам трасологической экспертизы обрезок веревки обнаруженный и изъятый в ходе осмотра места происшествия идентичен веревки, изъятой в квартире А., где находились подсудимые перед совершением преступления. Дактилоскопической экспертизой установлено, что «на изъятой дактопленке - следы пальцев рук Ш.», что полностью опровергает показания подсудимых в той части, что они никогда не были в квартире потерпевшей.

Вместе с тем, существенные противоречия между установленной следовой картиной и показаниями подсудимых в судебном заседании, так и не смогли быть устранены, что повлекло провозглашение оправдательного приговора в отношении Ш. Вот как это обстоятельство отражено в приговоре суда: «органы предварительного следствия, проявив откровенную некомпетентность, даже не попытались устранить имеющиеся противоречия…, выяснить другие обстоятельства, которые могли бы однозначно и неоспоримо свидетельствовать о том, что умысел Ш. был направлен на открытое хищение имущества»[11]. Этот и другие аналогичные примеры, на наш взгляд, подчеркивают правильность позиции Ю.Г. Корухова и подтверждают, что наибольшую значимость для криминалистических научных исследований имеет установление закономерных взаимосвязей в механизме преступной деятельности. Именно в этом проявляется прикладной характер криминалистики, вспомогательный для материального и процессуального уголовного права. Ведь зачастую, установленная криминалистами следовая картина в механизме преступной деятельности позволяет определить направленность умысла подсудимого, решить задачи уголовного судопроизводства и дать правильную уголовно-правовую квалификацию его действиям.

Однако проведенное нами обобщение практики свидетельствует о том, что разработанные криминалистикой научно-обоснованные рекомендации, например, касающиеся полноты осмотра места происшествия, используются далеко не всегда. К большому сожалению, расследование преступлений сегодня «поставлено на поток», а работа конкретного следователя оценивается исключительно по количественным показателям. Следствие этого – мгновенная реакция органов правоохраны: упрощенческий, шаблонный подход к расследованию преступлений и применению криминалистических приемов и средств. Следователь превратился в лицо, оформляющее ход расследования, он фактически самоустранился от активных действий, совершенно искренне полагая, что «в суде разберутся». А в судебных инстанциях иногда полагают, что, несмотря на сомнения, проще согласиться с государственным обвинителем и осудить, даже при плохом качестве расследования; а приговор так же проще оставить в силе в кассационной инстанции, чем отменить; и, если что, «в надзоре поправят». Всем нам хорошо знакомы эти «профессиональные» высказывания практиков.

Например, распечатать фототаблицу, являющуюся приложением к протоколу осмотра места происшествия, на черно-белом принтере быстрее и проще.[12] Тем более, что УПК РФ не обязывает следователя делать этого вообще, он дает лишь право применить т.н. вспомогательные средства фиксации. И что в итоге? Подобный формальный подход к рекомендациям криминалистики о применении вспомогательных средств фиксации приводит к тому, что суд во многих случаях лишен возможности непосредственно воспринимать следовую картину происшедшего события, следовательно, в лучшем случае руководствуется субъективной оценкой происшедших событий очевидцами, что не всегда позволяет дать объективную оценку противоправному событию.

Результаты проведенного нами анализа эмпирического материала (более 2500 уголовных дел) позволяют сделать некоторые выводы.

1. Криминалистическая деятельность, как элемент деятельности следователя, имеет ярко выраженную правовую природу, что в т.ч. свидетельствует о взаимосвязи криминалистики с материальным и процессуальным уголовным правом.
2. Зачастую, особенно при совершении неочевидных преступлений, определить направленность умысла виновного и правильно квалифицировать его действия возможно только благодаря достижениям криминалистики, что подтверждает не только юридическую природу криминалистики, но и ее взаимосвязь и взаимообусловленность с уголовным правом.
3. Пренебрежительное отношение к элементарным рекомендациям криминалистики, например, касающимся полноты осмотра места происшествия и применения криминалистических средств фиксации, в последующем приводит к нарушению порядка и принципов уголовного судопроизводства, что свидетельствует о неразрывной связи криминалистики с уголовно-процессуальным правом.
4. Взаимосвязь, взаимозависимость и взаимообусловленность перечисленных уголовно-правовых наук проявляется, с одной стороны, в том, что многие положение криминалистики воспринимаются законодателем и получают правовую регламентацию. С другой стороны, основой для выработки тактических рекомендаций по производству следственных действий, алгоритмов расследования является процессуальная регламентация деятельности властных участников уголовного процесса и уголовно-правовая характеристика преступлений.
5. Наибольшее практическое значение для криминалистики имеет научное обоснование перехода от познания материальных и идеальных следов в механизме преступной деятельности к уголовному преследованию и назначению виновным справедливого наказания, либо к отказу от уголовного преследования невиновных, освобождению их от наказания, реабилитации каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию (ст.6 УПК РФ).
6. Полагаем, что уточнение предметной сферы уголовно-правовых наук при изучении одних и тех же объектов познания позволит повысить качество проводимых научных исследований и эффективность правоприменительной деятельности.

Литература

1. Яблоков Н.П. Предисловие к кн. Г. Гросса Руководство для судебных следователей как система криминалистики. – Новое изд., перепеч. с изд. 1908 г. – М.: ЛексЭст, 2002. С.P.
2. Указ. соч. С.VII.
3. Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству. – М.: ЛексЭст, 2001. 240 с.
4. См. напр.: Там же. С.97.
5. Гросс Г. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. – Новое изд., перепеч. с изд. 1908 г. М.: ЛексЭст, 2002. С.XY.
6. Белкин Р.С. Курс криминалистики в 3т. Т.1: Общая теория криминалистики. М.: Юристъ, 1997. С.116.
7. Там же. С.116-117.
8. Криминалистика. Учебник для вузов. Под ред. Р.С. Белкина. М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА М, 1999. С.33.
9. Корухов Ю.Г. Криминалистическая диагностика при расследовании преступлений. Научно-практическое пособие. – М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА М, 1998. С.102-103.
10. Архив Тюменского областного суда. Уголовное дело № 09/17-02.
11. Архив Тюменского областного суда. Уголовное дело № 09/17-02.
12. Проведенное нами обобщение практики показало, что следователи в большинстве случаев изготавливают фототаблицы – приложения к протоколам осмотра места происшествия на черно-белом принтере. Качество приложений крайне низкое, что лишает суд возможности дать объективную оценку событию преступления (прим. автора)

Опубликовано: Актуальные проблемы уголовного процесса и криминалистики России и стран СНГ: материалы междунар. науч.-практ. конф. (2-3 апреля 2009 г.). - Челябинск: Изд-во ЮуГУ, 2009.