Уголовная ответственность за незаконную трансплантацию

Статья 120 «Принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации» Уголовного кодекса Российской Федерации [6] (далее — УК РФ) предусматривает в качестве конструктивных альтернативных признаков преступления лишь два способа его совершения — применение насилия либо угроза его применения. То есть одно только предложение об оперативном вмешательстве, основанное на несуществующем диагнозе или сфабрикованном заключении, противоправным деянием в России не является.

Автор: Попова Ю.П.

Т. В. Попова и А. Б. Сергеев, исследуя проблему незаконной трансплантации, обнаружили, что в справочно-правовой системе Верховного Суда Российской Федерации «Росправосудие» [1] нет приговоров в отношении лиц, совершивших преступления в сфере трансплантологии [2]. О. А. Кустова считает, что данное обстоятельство свидетельствует об ограниченной возможности правоохранительных органов выявлять преступления в столь специфической сфере оказания медицинских услуг [3].

Мы, в свою очередь, полагаем, что причиной сложившейся ситуации является отсутствие нормы, предусматривающей ответственность за незаконную трансплантацию. Аморальные действия врачей-трансплантологов являются общественно опасными и даже виновными, но назвать их преступными не позволяет уголовный закон, ведь событие преступления отсутствует. Между тем согласно пункту 1 ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации [4] (далее — УПК РФ) отсутствие события преступления является основанием для отказа в возбуждении уголовного дела, а возбужденное уголовное дело подлежит прекращению. Именно поэтому у правоохранительных органов «связаны руки» при реализации оперативно-разыскных мероприятий, производстве предварительного следствия, а появившиеся случаи злоупотреблений медицинских работников не находят правовой оценки, поскольку не доходят даже до следствия, оседая в прокуратуре при проверке обращений, заявлений и жалоб граждан на незаконные действия физических и юридических лиц, нарушающих каноны здравоохранения при оказании ими медицинской помощи [5].

Статья 120 «Принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации» Уголовного кодекса Российской Федерации [6] (далее — УК РФ) предусматривает в качестве конструктивных альтернативных признаков преступления лишь два способа его совершения — применение насилия либо угроза его применения. То есть одно только предложение об оперативном вмешательстве, основанное на несуществующем диагнозе или сфабрикованном заключении, противоправным деянием в России не является.

Если, например, преступный замысел хирурга, желающего без согласия потенциального донора изъять у него орган или часть органа или ткани для последующей трансплантации, не реализовался ввиду отказа пациента от операции, то оконченного состава преступления, предусматривающего уголовную ответственность за умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (ст. 112 УК РФ), нет. Нельзя квалифицировать подобное предложение и как покушение на данное преступление, ведь операция так и не началась, т. е. не были произведены непосредственные действия, направленные на совершение преступления. Подготовительная деятельность к незаконной трансплантации также не влечет уголовной ответственности, поскольку согласно части 2 ст. 30 УК РФ последняя наступает только в отношении тяжких и особо тяжких преступлений.

Между тем, анализируя санкции к диспозициям ст. 112 УК РФ, можно констатировать, что ее часть 1 криминализирует преступление небольшой тяжести, поскольку предусматривает максимальное наказание в виде лишение свободы до трех лет, а часть 2 — преступление средней тяжести, устанавливая лишение свободы до пяти лет.

Хирургу-злоумышленнику нельзя вменить и приготовления к умышленному причинению тяжкого вреда здоровью человека, совершенному в целях использования органов или тканей потерпевшего (часть 1 ст. 30 и пункт «ж» ч. 2 ст. 111 УК РФ). Само по себе это преступление относится к категории тяжких, поскольку санкция части 2 ст. 111 УК РФ предусматривает за него наказание в виде лишения свободы сроком до десяти лет.

Правила определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека (утверждены Постановлением Правительства Российской Федерации от 17 августа 2007 г. № 522) называют квалифицирующим признаком тяжкого вреда, причиненного здоровью человека, потерю какого-либо органа либо утрату органом его функций. Медицинские критерии определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека (утверждены Приказом Минздравсоцразвития России от 24 апреля 2008 г. № 194н; далее - Критерии) повторяют это положение, однако устанавливают исчерпывающий и весьма ограниченный перечень органов, потеря (утрата функций) которых считается тяжким вредом здоровью. В частности, речь идет о случаях:

• «6. 6. 1. потери руки или ноги, т. е. отделения их от туловища или стойкой утраты ими функций (паралич или иное состояние, исключающее их функции); потеря кисти или стопы приравнивается к потере руки или ноги;
• 6. 6. 2. потери производительной способности, выражающейся у мужчин в способности к совокуплению или оплодотворению, у женщин — в способности к совокуплению или зачатию, или вынашиванию, или деторождению;
• 6. 6. 3. потери одного яичка».

При этом степень тяжести вреда, причиненного здоровью человека и выразившегося в потере внутренних органов (например, пищеварения и мочеполовой системы) или частей этих органов, согласно указанному документу, определяется по критерию стойкой утраты общей трудоспособности.

Оценка тяжести вреда, выразившегося в потере других внутренних органов, например, щитовидной или паращитовидной желез (или их части), вообще никак не регламентируется в Критериях. Тем не менее полагаем, что утрата этих и других органов человеческого организма также должна быть квалифицирована по ст. 111 УК РФ как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего за собой потерю какого-либо органа.

На практике вопросы квалификации, связанные с удалением части щитовидной или паращитовидной желез, решаются с учетом длительности расстройства здоровья — показателя, имеющего весьма оценочный характер и установленного в п. 18 Критериев: «Продолжительность нарушения функций органов и (или) систем органов (временной нетрудоспособности) устанавливается в днях исходя из объективных медицинских данных, поскольку длительность лечения может не совпадать с продолжительностью ограничения функций органов и (или) систем органов человека. Проведенное лечение не исключает наличия у живого лица посттравматического ограничения функций органов и (или) систем органов».

Пункт 23 Критериев устанавливает, что «при производстве судебно-медицинской экспертизы в отношении живого лица, имеющего какое-либо предшествующее травме заболевание либо повреждение части тела с полностью или частично ранее утраченной функцией, учитывается только вред, причиненный здоровью человека, вызванный травмой и причинно с ней связанный». К этому положению можно обратиться при квалификации преступных действий врача-хирурга, который принял решение удалить орган целиком, хотя удаления по медицинским показаниям требовала только одна часть этого органа.

Нужно отметить, что вышеуказанные нормативно-правовые акты, регламентирующие определение степени тяжести вреда здоровью, учитывают только удаление органов в результате травмы, не рассматривая случай, когда оперативное вмешательство производится незаконно и без достаточных медицинских оснований.

С учетом бланкетности норм УК РФ, предусматривающих ответственность за причинение вреда здоровью, и возможности только буквального толкования положений нормативно-правовых актов, можно признать, что современное российское законодательство не предусматривает уголовной ответственности хирурга за незаконное удаление органа без согласия донора с целью пересадки неизвестному ему реципиенту [7].

Уголовная ответственность врача возможна только при констатации ухудшения состояния здоровья человека, которое обусловлено дефектом оказания медицинской помощи и, согласно п. 25 Критериев, рассматривается как причинение вреда здоровью. Полагаем, что под «дефектом» здесь понимается только неосторожное причинение тяжкого вреда здоровью либо смерти пациента, произошедшее в результате некачественного исполнения медицинским работником своих профессиональных обязанностей (часть 2 ст. 118 либо часть 2 ст. 109 УК РФ).

Поэтому полагаем, что Минздраву России необходимо разработать нормативно-правовой акт, регламентирующий определение степени тяжести вреда, причиненного здоровью пациента при удалении его органов, частей органов и тканей не только в результате травмы, но и в результате незаконного оперативного вмешательства. Кроме того, следует дополнить УК РФ нормой, устанавливающей ответственность за незаконную трансплантацию.

Литература и примечания

1. Ныне не действует.
2. Попова Т. В., Сергеев А. Б. Преступная деятельность при оказании медицинской помощи по профилю хирургия (трансплантация органов и (или) тканей человека: правовой и виктимологический аспект) // Виктимология. 2018. № 1. С. 71.
3. Кустова О. А. Методика расследования преступлений, связанная с изъятием органов и (или) тканей человека для трансплантации: Автореферат дис. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 4.
4. СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.
5. Подробнее см.: Попова Ю. П. Необходимость совершенствования уголовного законодательства за нарушение условий и порядка трансплантации человеческих органов или их частей // Уральский журнал правовых исследований. 2019. № 5. С. 650—651.
6. СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
7. См.: Закон Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. № 4180-I «О трансплантации органов и (или) тканей человека» // Российская газета. 9 января 1993 г.

Опубликовано: Судья. – 2020. - № 2 (110). – С. 38 – 41.