К вопросу о новых основаниях для оглашения показаний потерпевших и свидетелей в суде

Низкокачественные, должным образом не осмысленные, законодательные новеллы, касающиеся дополнительных оснований для оглашения показаний неявившихся в суд потерпевших и свидетелей, рассмотренные в данной статье, не только нарушают право обвиняемых (подсудимых) на защиту, но и создают предпосылки для новых вариантов противодействия расследованию преступлений и судебному разбирательству уголовных дел. Отсутствие средств у государства на техническое обеспечение возможности использования видеоконференцсвязи для проведения допросов потерпевших и свидетелей по уголовному делу, по объективным причинам не имеющим возможности явиться в суд для дачи показаний, не должно подменяться законодательными «манипуляциями», умаляющими гарантии прав обвиняемых на защиту.

Автор: Сидоров А.С.

Одной из объективных трудностей для суда, которые возникают в уголовном процессе на стадии судебного разбирательства, является невозможность дать непосредственную оценку показаниям потерпевших и свидетелей в связи с их неявкой в суд.

В качестве примера можно привести уголовное дело по обвинению гражданина А. в совершении убийства и причинении тяжкого вреда здоровью нескольких человек.[1] По данному делу стороной обвинения было заявлено о необходимости допроса 31свидетеля, ни один из которых по вызову не явился. А в связи с тем, что сторона защиты возражала против оглашения их показаний и настаивала на вызове данных свидетелей, дело рассматривалось в суде почти год (в ходе своих рассуждений к причинам позиции, занятой по данному делу стороной защиты, мы еще вернемся).

Основная причина неявки заключались в том, что места жительства свидетелей находились в разных регионах России на значительном удалении от места рассмотрения уголовного дела. Некоторые свидетели отказывались явиться в суд, объясняя свое решение судебным приставам отсутствие материальных средств, невозможностью оставить без присмотра «хозяйство» или считали себя незаменимыми по месту работы.

Конечно, уголовно-процессуальное законодательство содержит такие понятия, как «привод» (ст. 113 УПК РФ) и «процессуальные издержки» (ст. 131 УПК РФ), которые направлены на обеспечение явки потерпевших и свидетелей в суд. Между тем, как показывают практика, на практике данные нормы не всегда работают так, как задумывались их авторами.

Казалось бы, что проблема может быть решена, если суд применит положения ч. 4 ст. 240 и ст. 278.1 УПК РФ, которая позволяет суду в случае необходимости допросить потерпевшего или свидетеля, неявившихся в судебное заседание, путем использования систем видеоконференцсвязи. Однако, несмотря на то, что эта норма была введена еще в 2011 году, на практике до настоящего времени вопрос с применением данного способа общения суда с другими участниками уголовного судопроизводства до конца не решен.

И хотя, по мнению некоторых авторов, «процесс внедрения видеоконференцсвязи в практику работы органов судебной системы… набирает силу» и «в этих условиях важно не допустить разрыва между «вызовами времени» в области информатизации и традиционно отстающим от них законодательством»[2, С. 56-59], на практике происходит все с точностью до «наоборот».

Так, в ходе судебного разбирательства по вышеуказанному уголовному делу в отношении гражданина А., судьей была предпринята попытка найти хотя бы один суд районного звена г. Тюмени и юга Тюменской области, где технически решен вопрос с использованием видео-конференц-связи. Как оказалось, нигде, за исключением Тюменского областного суда, такой возможности нет. По всей видимости, это «нововведение» требует значительных материальных вложений [3, С.11- 12], а у государства на данном этапе его развития их нет.

Как бы то ни было, следует признать, что, несмотря на определенные успехи во внедрении «электронного правосудия», как одного из направления судебной реформы в нашей стране, вопрос с использованием онлайн-технологий для проведения следственных и судебных действий в условиях удаленности участников уголовного судопроизводства друг от друга, будет решен не скоро.

Можно предположить, что именно поэтому законодатели «придумали» очередной способ «облегчить» осуществление правосудия по уголовным делам, уточнив порядок оглашения в судебном заседании показаний потерпевших и свидетелей[4].

Теперь, кроме ранее содержащихся в статье 281 УПК РФ оснований для оглашения показаний указанных лиц, предусмотрено, что если потерпевший или свидетель не явились в судебное заседание, суд вправе по ходатайству стороны или по собственной инициативе принять решение об оглашении ранее данных ими показаний и о воспроизведении видеозаписи или киносъемки следственных действий, производимых с их участием, когда в результате принятых мер установить их место нахождения для вызова в судебное заседание не представилось возможным.

Как представляется, это положение закона на практике может привести к увеличению числа злоупотреблений со стороны обвинения, а также судебных приставов, в обязанность которых входит исполнение определений суда о приводе неявившихся по вызову потерпевших или свидетелей.

Так, например, по одному из уголовных дел, которое рассматривалось в Калининском районном суде г. Тюмени, судья, вопреки мнению стороны защиты, огласил показания неявившегося в суд свидетеля. Допрошенный четыре года назад в ходе предварительного следствия данный свидетель в своих показаниях пояснил, что ничего не помнит. По истечении продолжительного периода времени тот же свидетель был вновь допрошен по тем же обстоятельствам, но на это раз вспомнил событие, о котором давал показания «во всех подробностях». Несмотря на это, его показания противоречили другим доказательствам, исследованным судом.

В такой ситуации сторона защиты настаивала на обеспечении явки данного свидетеля для допроса в суд. Однако судебные приставы, которых суд обязал осуществить этого свидетеля в суд. Сообщили, что «свидетель закрылся в своей квартире и выходить отказывается». В то же время в деле «невесть откуда» появился рапорт какого-то оперативного сотрудника, который, в свою очередь сообщил, что вызываемый свидетель совершил преступление, его местонахождение не известно, в связи с чем он объявлен в розыск. Участвовавший в данном процессе в качестве защитника автор данной статьи пытался убедить судью, что вышеуказанные лица вводят его в заблуждение, представив официальную справку из Информационного центра УМВД России по Тюменской области о том, что гражданин, о котором идет речь правоохранительными органами в розыск не объявлялся.[5].

В данной ситуации, суд апелляционной инстанции по жалобе стороны защиты признал оглашенные без согласия обвиняемого и его защитника показания неявившегося в суд свидетеля недопустимым доказательством. Но это произошло лишь потому, что суд первой инстанции полагал, что для оглашения данных показаний имеется основание, предусмотренное п. 4 ч.2 ст. 281 УПК РФ – «иные чрезвычайные обстоятельства, препятствующие явке в суд», которых на самом деле не было.

Еще один пример. Начиная наши рассуждения, мы обещали, что вернемся к рассмотрению дела в отношении гражданина А., совершившего убийство. Изначально, суд занял позицию государственного обвинителя об оглашении показаний всех свидетелей, не явившихся в суд по основанию «чрезвычайности обстоятельств», препятствовавших их допросу в судебном заседании. При этом мнения стороны защиты судья не выяснил.

После того, как автор данной статьи, исполнявший в данном судебном процессе полномочия защитника обвиняемого, подал замечание на действия председательствующего и заявил ходатайство о признании оглашенных показаний недопустимыми доказательствами, судья решил начать рассмотрение дела с самого начала и вынес определения о приводе свидетелей, которые, несмотря на это, в суд доставлены не были.

Если представить, что судебные процессы по указанным выше уголовным делам имели бы место в настоящее время, и те же самые решения об оглашении показаний суды приняли, ссылаясь на новое основание – «когда в результате принятых мер установить их место нахождения для вызова в судебное заседание не представилось возможным», скорее всего, вышестоящие суды не усмотрели бы в этом нарушений закона.

Но как это соотносилось бы с правом обвиняемых на защиту?

Так, по делу А., на которое мы уже ссылались дважды в тексте данной статьи, как следует из показаний допрошенных в ходе предварительного следствия свидетелей, никто из них не был очевидцем преступления. Вместе с тем, во всех протоколах допросов «как по копирку» значится: «Кто-то сказал, что порезали пассажиров, и я понял, что это мог сделать А.»

Поскольку в суде допросить свидетелей не представилось возможным, источник их осведомленности остался не выясненным: не было установлено, кто именно каждому из них сказал, что «порезали пассажиров», и на чем основаны их выводы о том, что это мог сделать именно А.

Здесь следует учесть, что в соответствии со ст. 75 УПК РФ «показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности» относятся к недопустимым доказательствам.

Возникает вопрос: неужели следователь еще на стадии досудебного производства не мог конкретизировать источники информации, имеющейся у свидетелей, допросив их более подробно?

Наверное, следует согласиться с адвокатом М.И. Трепашкиным, который обратил внимание на то, что «нередко следователи получают оговоры от свидетелей, потерпевших, а потом склоняют их еще и к неявке в суд, чтобы те не дали истинные показания, соответствующие действительности. Суды одобряют такие фокусы следствия, оглашая показания не явившихся в суд свидетелей или потерпевших, ложно записывая, что вызвано это какими-то (ими придуманными) «чрезвычайными обстоятельствами». Так и фабрикуется обвинительный приговор. [6]

Таким образом, можно констатировать, что новое основание для оглашения не явившихся в суд свидетелей и потерпевших, связанное с неустановлением их места нахождения для вызова в судебное заседание, в себе опасность того, что право на защиту подсудимых, в частности, их право допрашивать свидетельствующих против них свидетелей, будет нарушаться.

Во-первых, существует риск, что исполнение определения суда о приводе свидетеля может быть поручено недобросовестному судебному приставу-исполнителю или добросовестному, но чрезвычайно загруженному должностными обязанностями, который, не выполнив реально никаких действий, направленных на установление места нахождения искомого лица, просто «отрапортует», что установить его не представилось возможным. Проверить же добросовестность исполнения поручения суда, по всей видимости, будет невозможно, т.к. законодатель не предусмотрел механизма проверки судом результатов работы судебного пристава-исполнителя. С другой стороны, и судье, рассматривающему дело, будет проще, сославшись на сообщение указанного лица, огласить показания, данные свидетелем или потерпевшим в ходе предварительного расследования, чем предпринимать какие-то дополнительные действия, затягивая сроки судебного разбирательства по уголовному делу.

Кстати сказать, в одном из предыдущих проектов Федерального закона «О внесении изменений в статью 281 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», внесенных на рассмотрение в Государственную Думу РФ депутатами М.В. Емельяновым, Д.Н. Гасановым предлагалась формулировка, согласно которой в случае не установления местонахождения свидетеля, потерпевшего суд выносит мотивированное определение или постановление о возможности оглашений их показаний только после оценки полноты принятых к установлению их местонахождения мер на основании соответствующих документов.[7] Однако в принятых поправках к рассматриваемой статье закона такое требование отсутствует.

Критический анализ рассматриваемых «нововведений» в ст. 281 УПК РФ вызывает сомнение и в качестве проработки формулировки условия о том, что принятых поправок к 281 УПК РФ «в случае неявки потерпевших и свидетелей в случае, когда их местонахождение не установлено, решение об оглашении их показаний может быть принято судом при условии предоставления обвиняемому (подсудимому) в предыдущих стадиях производства по делу возможности оспорить эти доказательства предусмотренными законом способами».

И тут, как представляется, кроется подвох.

Стоит учесть, что в большинстве случаев сторона защиты имеет возможность ознакомиться с показаниями потерпевших и свидетелей, а значит, принять решение об их «оспаривании» лишь по окончанию предварительного расследования. С точки зрения нейтрализации возможного противодействия расследованию со стороны обвиняемых и иных заинтересованных в исходе дела лиц, это вполне традиционный и приемлемый вариант.

Из формулировки же «поправленной» нормы закона, о которой идет речь, можно сделать следующий вывод. Чтобы показания потерпевших или свидетелей в ходе судебного разбирательства в случае их отсутствия в суде могли быть оглашены, следователь (дознаватель) заранее должны предусмотреть этот вариант и предоставить возможность на стадии предварительного расследования, не дожидаясь его окончания, предоставить возможность стороне защиты ознакомиться с их показаниями.

Оправдано ли это? И каким образом следователь или дознаватель должны предоставлять такую возможность?

Некоторые коллеги, с которыми мы обсуждали эту проблему, как вариант «оспаривания» доказательств в виде показаний потерпевших и свидетелей видят в проведении очной ставки, которая может быть проведена с указанными лицами по инициативе следователя или по ходатайству подозреваемого, обвиняемого либо их защитника.

Такой же позиции придерживался и Верховный Суд РФ в своем законопроекте «О внесении изменений в статью 281 Уголовно- процессуального кодекса Российской Федерации».* В нем, в частности, говорилось о том, что «в случаях, перечисленных в пунктах 2–5 части второй настоящей статьи, показания потерпевшего или свидетеля могут быть оглашены лишь при условии, если обвиняемый (подсудимый) в предыдущих стадиях производства по делу имел возможность допросить показывающего против него потерпевшего или свидетеля на очной ставке, задать ему вопросы и высказать свои возражения».

По каким причинам данная поправка при обсуждении законопроекта в Государственной Думе РФ не прошла, нам не известно. Однако думается, что это предложение само по себе весьма сомнительно. Как представляется, в случае его включения в окончательный вариант обсуждаемой в данной статье нормы уголовно-процессуального закона, оно вызывало бы больше вопросов, чем решало бы проблемы, которые законодатель пытается своими поправками преодолеть.

Во-первых, чтобы заявить ходатайство о проведении рассматриваемого следственного действия заинтересованные в нем лица должны знать о наличии тех или иных показаний потерпевших или свидетелей, их содержании, чтобы иметь возможность усмотреть в них существенные противоречия со своими показаниями и выразить свое несогласие с изложенной в показаниях процессуальных оппонентах информацией. Если же следователь не заинтересован в этом, маловероятно, что он сообщит о наличии в материалах уголовного дела этих показаниях, тем более об информации, содержащейся в них.

Во-вторых, само по себе ходатайство стороны защиты о проведении очной ставки еще не обязывает следователя поводить очную ставку, а значит, дать возможность подозреваемому оспорить доказательства в виде показаний потерпевших и свидетелей, полученных на предварительном следствии.

В-третьих, нельзя не учитывать ситуации, когда подозреваемый или обвиняемый, ссылаясь на положение ст. 51 Конституции РФ, откажутся давать показания на предварительном следствии или в ходе дознания. В этом случае проведение очной ставки, если и имеет смысл с точки зрения оказания психологического давления на указанных лиц (как удачный тактический прием в криминалистическом аспекте)[8, С. 24], но вряд ли будет законным, учитывая, что в этом случае будет нарушено предусмотренное законом условие о том, что участвующие в очной ставке лица должны быть ранее допрошены и дать показания, в которых какая- либо из сторон усмотрит существенные противоречия. А поскольку лицо отказалось давать показания, говорить о наличии указанного условия для проведения очной ставки не приходится.[9, С. 56]

Однако и иные реальные возможности (предусмотренные законом способы) оспорить стороной защиты, в том числе, подозреваемым и обвиняемым, показания потерпевших или свидетелей, которые были получены от них на предварительном следствии, во всяком случае, автору данной статьи не известны.

По всей видимости, единственный наиболее приемлемый вариант предоставления возможности обвиняемым (подсудимым) оспорить показания потерпевших и (или) свидетелей на «предыдущих стадиях производства по делу» является рассмотрение ходатайства об исключении доказательств, в том числе показаний потерпевших и свидетелей, полученных с нарушением федерального закона или недопустимых по основаниям, перечисленным в ч.2 ст.75 УПК РФ, в ходе предварительного слушания по делу.

Однако предварительные слушания проводятся далеко не по каждому уголовному делу. А если и проводится, то в этом случае, судья, принявший решение о проведении предварительного слушания, заранее не знает, явятся ли потерпевшие или свидетели в суд для дачи показаний или нет.

Как показывает практика, до настоящего времени в большинстве случаев судьи игнорировали ходатайства стороны защиты об исключении доказательств на стадии предварительных слушаний по уголовным делам. Как правило, мотивом отказа в удовлетворении ходатайств являлись

«преждевременность» и возможность решения вопроса о его допустимости только после исследования непосредственно в ходе судебного разбирательства по делу. Тем самым судьи, по всей видимости, придерживались принципа «экономичности» судопроизводства.

Теперь же председательствующий судья, возможно, чаще будет назначать предварительные слушания, чтобы рассмотреть ходатайства обвиняемых (подсудимых) и их защитников об исключении из перечня доказательств по делу неудовлетворяющих данных участников уголовного дела показаний потерпевших или свидетелей, чтобы в будущем, если возникнет вопрос о необходимости решения вопроса об оглашении показаний неявившихся в суд лиц, требование об оспаривании этих доказательств предусмотренными законом способами, было соблюдено.

Все очень просто. Вы заявили ходатайство об исключении недопустимых доказательств, тем самым оспорили то, что хотели. Теперь у суда «развязаны руки», и ваше несогласие с оглашением показаний неявившихся в суд «процессуальных противников» никакой роли не играет. И не важно, что в споре «победили» не вы.

Таким образом, можно констатировать, что рассмотренная поправка к закону об оглашении показаний неявившихся в суд потерпевших или свидетелей только при условии, если обвиняемому (подсудимому) ранее была дана возможность оспорить эти показания, никаких положительных моментов в плане защиты прав обвиняемых на защиту не привнесла.

Однако, не все так грустно. Анализ рассмотренных законопроектов, связанных с внесением изменений в ст. 281 УПК РФ свидетельствует о том, что у законодателей «хватило мужества» все-таки не пойти на принятие еще одной направленной на умаление прав обвиняемых в уголовном процессе «новеллы».

Речь идет о предложении Верховного Суда РФ дополнить часть 2 статьи 274 следующим предложением: «Обязанность обеспечения явки в судебное заседание лиц, показания которых представляются в качестве доказательств обвинения или защиты, возлагается на соответствующую сторону».[10]

Хотя и ранее практика шла по такому пути, когда суды отказывали стороне защиты в вызове свидетелей, мотивируя свой отказ тем, что «поскольку о допросе свидетелей ходатайствовала сторона защиты, то она и обязана была принимать меры к обеспечению явки свидетелей в судебное заседание»[11], попытка возложить обязанность обеспечения явки свидетелей в суд на строну защиты в законодательном порядке, по всей видимости, предпринята впервые.

Не будем гадать, «чем думали» инициаторы данного предложения, но, как представляется, требование, согласно которому участники уголовного процесса обязаны сами обеспечить явку в суд свидетелей, противоречит здравому смыслу. В противном случае пришлось бы одновременно наделять стороны в суде правом привода свидетелей, которым они в настоящее время не обладают. Трудно представить, как, например, защитник обвиняемого может обеспечить явку в суд свидетеля, который находится в местах лишения свободы? Или каким образом обвиняемый, находясь под стражей, может обеспечить явку свидетелей в суд.

Как бы то ни было, можно констатировать, что попытка полностью переложить принятие мер, связанных с вызовом и обеспечением явки в суд свидетелей на участников уголовного судопроизводства со стороны защиты и обвинения, «к счастью» оказалась безуспешной.

Все вышесказанное позволяет согласиться с авторами, которые полагают, что «в последние несколько лет система права в России испытывает на себе бурное влияние инновационной законодательной деятельности, которая является инструментом и результатом проводимой в стране государственной политики, ознаменованной лозунгом «Глобализация. Модернизация. Инновация». Вместе с тем, инновационный законодательный процесс в некоторых случаях лишен позитивных свойств. За большим количеством инноваций скрывается их низкое качество[12, С. 215].

По нашему мнению, низкокачественные, должным образом не осмысленные, законодательные новеллы, касающиеся дополнительных оснований для оглашения показаний неявившихся в суд потерпевших и свидетелей, рассмотренные в данной статье, не только нарушают право обвиняемых (подсудимых) на защиту, но и создают предпосылки для новых вариантов противодействия расследованию преступлений и судебному разбирательству уголовных дел.

Отсутствие средств у государства на техническое обеспечение возможности использования видеоконференцсвязи для проведения допросов потерпевших и свидетелей по уголовному делу, по объективным причинам не имеющим возможности явиться в суд для дачи показаний, не должно подменяться законодательными «манипуляциями», умаляющими гарантии прав обвиняемых на защиту.

Источники и литература

1. Архив Ярковского районного суда Тюменской области, уг. дело №1-2/2015.
2. Сильнов М.А., Герман А.С. Практика применения видеоконференцсвязи в уголовном процессе // Уголовный процесс. 2012.
3. № 9.
4. Вяткин Ф., Зильберман С., Зайцев С. Видеоконференцсвязь при рассмотрении кассационных жалоб // Российская юстиция. 2000. № 6.
5. Федеральный закон от 20.03.2011 № 39-ФЗ "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации" // Российская газета, № 63, 25.03.2011.
6. Архив Калининского районного суда г. Тюмени, уг. дело № 1-341-13.
7. Трепашкин М.И. Очная ставка - не дубина, а средство устранения противоречий в уже имеющихся показаниях (заметки адвоката) [Электронный ресурс] // Ваш адвокат. Михаил Трепашкин и партнеры [сайт] URL: https://www.trepashkin.com/news/articles?id=93 (дата обращения 10.03.2016)/
8. См.: Законопроект № 73514-6 «О внесении изменений в статью 281 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (по вопросу об основаниях, при которых в судебном заседании могут быть оглашены ранее данные показания потерпевшего или свидетеля в случае их неявки). Внесен в Государственную Думу РФ депутатами М.В. Емельяновым, Д.Н. Гасановым 14 мая 2012 года // Официальный интернет-портал правовой информации https://www.pravo.gov.ru, 02.03.2016
9. Китаев Н.Н. Очная ставка – эффективное следственное действие в арсенале настоящих профессионалов // Российская юстиция. - 2008, - № 4.
10. Желтобрюхов С. П. Очная ставка не оправдывает себя как следственное действие // Российская юстиция, - 2008. - № 1.
11. См.: Законопроект № 272128-6 «О внесении изменений в статью 281 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (об уточнении порядка оглашения в судебном заседании показаний свидетеля и потерпевшего). Внесен Государственную Думу РФ Верховным Судом РФ 6 мая 2013 года // Официальный интернет-портал правовой информации https://www.pravo.gov.ru, 02.03.2016
12. Сидоров А.С. Обеспечение права обвиняемого на вызов и допрос свидетелей: закон и практика // Судебная власть в России: закон, теория, практика: Материалы международной научно-практической конференции.- Тюмень: Издательство ТюмГУ, 2005; Адвокатская практика. 2006. № 3; Уголовное судопроизводство. 2008. № 2.
13. Шарапов Р.Д. О некоторых инновациях в УК РФ 2011-2012 гг.: критический обзор // Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях: материалы Международной науч. - практ. конф. (2-3 ноября 2012 г.). Вып. 9. Тюмень: Тюменская областная Дума, ТГАМЭУП, 2012.

Опубликовано: Вестник Тюменского института повышения квалификации сотрудников МВД России, 2016. Выпуск №2(7). С. 27-33.