Ответственность за неудавшееся соучастие в преступлении

Особой формой приготовления к преступлению является так называемое «неудавшееся соучастие в преступлении». Законодательное оформление данное уголовно-правовое явление нашло во втором предложении ч.5 ст.34 УК РФ, но касается оно только неудавшегося подстрекательства (имеет место, если лицу по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления).

Автор: Хабаров А.В. 

Особой формой приготовления к преступлению является так называемое «неудавшееся соучастие в преступлении». Законодательное оформление данное уголовно-правовое явление нашло во втором предложении ч.5 ст.34 УК РФ, но касается оно только неудавшегося подстрекательства (имеет место, если лицу по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления).

Как отмечает В.С. Комиссаров, «неудавшееся подстрекательство (покушение на подстрекательство) в уголовном праве рассматривается как создание условий для совершения преступления и поэтому квалифицируется как приготовление к преступлению»[1].

Сходным образом обосновывает признание неудавшегося подстрекательства приготовлением к преступлению и Н.А. Мартынова: «данное деяние подстрекателя не входит в объективную сторону конкретного преступления, предусмотренного Особенной частью Уголовного кодекса РФ, и создает лишь необходимые предпосылки (условия) для выполнения данного состава преступления, а деятельности исполнителя как таковой нет»[2].

Почти общепризнанным в уголовно-правовой науке является мнение, что нельзя исключать факты неудавшегося организаторства и неудавшегося пособничества. Неудавшееся организаторство имеет место, если, например, у лица не получилось создать организованную преступную группу. Неудавшееся пособничество заключается в совершении действий, направленных на содействие другим лицам при совершении ими преступления, если эти другие лица не воспользовались оказанным им содействием для совершения преступления. Это свидетельствует об отсутствии причинной связи между поведением пособника и совершением преступления[3].

Соответственно, упомянутые авторы считают необходимым рассматривать неудавшееся организаторство и неудавшееся пособничество как приготовление к преступлению, поскольку такие действия направлены на создание условий для совершения преступления. Раз действия неудавшегося соучастника не находятся в причинной связи с действиями другого лица, непосредственно совершившего преступление (у исполнителя умысел на совершение преступления так и не возник или возник под влиянием других обстоятельств, нежели деятельность неудавшегося подстрекателя; пособнику условия для совершения преступления создать так и не удалось, либо преступление было совершено без использования соответствующего содействия, либо вообще не совершено), то действия неудавшегося организатора, подстрекателя или пособника необходимо квалифицировать как приготовление без признаков соучастия, т.е. со ссылкой на ч.1 ст.30 УК РФ, но без ссылки на какую-либо часть ст.33 УК РФ.

Однако, А.Н. Тарбагаевым высказано мнение, согласно которому неудавшиеся организаторство и пособничество не могут влечь уголовной ответственности, т.к. в УК РФ подобные действия прямо не урегулированы, имеется пробел, который нельзя восполнить без изменения действующего законодательства[4]. Такое опасение может считаться обоснованным, если строго придерживаться буквального грамматического значения ч.1 ст.30 УК РФ, в которой дается определение приготовления к преступлению и которая ориентирует на признание таковым деяния, которым фактически были созданы условия для совершения преступления. Наличие специальной нормы в ч.5 ст.34 УК РФ о неудавшемся подстрекательстве только подчеркивает сомнения в том, что неудавшееся соучастие в полном объеме охватывается нормой о приготовлении к преступлению, т.к. в противном случае никакого смысла в специальном регулировании ответственности за один только вид неудавшегося соучастия нет.

Для того, чтобы исключить какие-либо сомнения в признании всех видов неудавшегося соучастия в преступлении приготовлением к преступлению, законодательное определение приготовления должно ориентировать на процесс создания условий для совершения преступления.

Таким образом, ч.1 ст.30 УК РФ следовало бы изложить примерно в следующей редакции: «Приготовлением к преступлению признаются умышленные действия (бездействие) лица, направленные на приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления, иное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам».

В таком случае отсутствует целесообразность специального регулирования неудавшегося подстрекательства в ст.34 УК РФ. Более того, включение данной нормы в главу 7 УК РФ, именующуюся «Соучастие в преступлении», статью 34 УК РФ с названием «Ответственность соучастников преступления» нельзя признать правильным уже потому, что неудавшееся соучастие не является соучастием в преступлении. Соответственно, из ч.5 ст.34 УК РФ целесообразно исключить второе предложение, посвященное неудавшемуся подстрекательству.

Сторонниками теории самостоятельной уголовной ответственности соучастников преступления оспаривается уголовно-правовая оценка неудавшегося соучастия в преступлении как приготовления к преступлению без признаков соучастия. Ими предлагается квалифицировать случаи неудавшегося соучастия как покушение соответственно на организацию преступления или подстрекательство к нему[5].

В обоснование такой оценки Д.А. Безбородов указывает: «Утверждение о том, что подстрекательство, не будучи самостоятельным деликтом, не может обладать стадиями, нам представляется несостоятельным. Соучастие представляет собой особый институт уголовного права, и поэтому действия, допустим, подстрекателя… вполне могут рассматриваться как действия общественно опасные, которые содержат все признаки состава преступления именно этого соучастника, достигшего стадии приготовления или покушения. Состав конкретного подстрекательства складывается, таким образом, из статей Общей или Особенной части УК РФ»[6].

Согласиться с предлагаемым подходом никак нельзя. Помимо того, что возможность такой квалификации не установлена в действующем уголовном законодательстве, это вносит не то что внутренние противоречия, а полную неразбериху в вопрос о стадиях совершения преступления, видах оконченного и неоконченного преступления. Как бы ни хотелось сторонникам описанного подхода, но организация преступления или подстрекательство к нему не образуют самостоятельного состава оконченного преступления, предусмотренного конкретной нормой Особенной части УК РФ, если, конечно, не брать во внимание некоторые специальные составы преступлений, предполагающие соучастие (ст.ст.150, 209, 210 УК РФ и др.). Но и применительно к последним лицо, создающее группу или склоняющее другое лицо к совершению преступления, является исполнителем, но не организатором или подстрекателем.

Как следует из положений ч.1 ст.29, ч.3 ст.30, ч.2 ст.33 и ч.5 ст.34 УК РФ, об оконченном преступлении нельзя говорить, пока исполнитель не доведет преступление до конца, так же как о покушении невозможно говорить, если исполнитель не начал выполнять объективную сторону состава преступления. Соответственно, при внедрении описанного подхода возникают вопросы, на которые вряд ли можно найти разумные ответы.

Например, чем квалификация деяния как «покушения на соучастие» по своей формуле (видимо, подразумевающей включение в нее ссылок на ч.3 ст.30 и ч.ч.3, 4 или 5 ст.33 УК РФ) отличается от квалификации содеянного как «соучастия в покушении», которая должна применяться при вполне удавшемся соучастии, когда исполнитель преступления начнет выполнение объективной стороны состава преступления, но не доведет его однако до конца? Каким образом должны применяться к таким «покушениям на соучастие» правила назначения наказания, предусмотренные ст.66 УК РФ?

Наконец, самое главное, как так может быть, что неудавшееся склонение к совершению преступления будет рассматриваться как покушение (пусть «на подстрекательство»), а удавшееся – если исполнитель согласится на совершение преступления, но не успеет приступить к его непосредственному совершению, – только как приготовление к преступлению, что прямо следует первого предложения ч.5 ст.34 УК РФ? Более того, если речь идет о преступлении небольшой или средней тяжести, то в силу ч.2 ст.30 УК РФ достижение виновным результата в виде получения согласия от потенциального исполнителя на совершение преступления, декриминализирует содеянное?

Необходимо признать, что оценка неудавшегося соучастия в преступлении как приготовления к преступлению без признаков соучастия наиболее правильно отражает суть совершенного деяния.

Единственное, в чем можно согласиться со сторонниками оценки неудавшегося соучастия как покушения на соучастие, это то, что при признании неудавшегося соучастия приготовлением к преступлению возникает проблема с привлечением к ответственности за такое деяние, если речь идет о преступлении со специальным субъектом. Несостоявшийся подстрекатель (организатор, пособник) может не отвечать признакам специального субъекта, а потому в силу положения, закрепленного в ч.4 ст.34 УК РФ, он не может нести ответственность как исполнитель приготовления к преступлению[7]. Но разве для этого вопроса нельзя найти более приемлемого решения, чем ломать единую конструкцию стадий совершения преступления (видов оконченного и неоконченного преступления)?

По мнению М.И. Ковалева, отсутствие у несостоявшегося подстрекателя признаков специального субъекта того или иного преступления не препятствует квалификации его действий как приготовления к преступлению, т.к. данное правило прямо закреплено в.5 ст.34 УК РФ[8] и должно рассматриваться как специальное по отношению к общему правилу об ответственности за соучастие в преступлениях со специальным субъектом.

Это, конечно, не бесспорно. Части 4 и 5 ст.34 УК РФ не соотносятся как общая и специальная, т.к. первая шире в части круга совершаемых деяний (речь не идет только о неудавшемся склонении к совершению преступления), тогда как вторая – в части круга составов преступлений, на которые она распространяется.

Кроме того, как уже не раз говорилось, второе предложение ч.5 ст.34 УК РФ в действующей редакции охватывает только неудавшееся подстрекательство, а не любое неудавшееся соучастие. Наиболее приемлемым вариантом является включение в УК РФ специальной нормы, которая бы предусматривала, что за приготовление к преступлению уголовную ответственность может нести и лицо, которое создавало условия для совершения преступления другим лицом, даже если первое лицо не является субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части УК РФ.

Вызывает также вопрос возможность отнесения к неудавшемуся соучастию и, соответственно, к приготовлению к преступлению случаев совершения преступления при наличии односторонней субъективной связи. Речь идет о ситуациях, когда исполнитель совершает преступление, не сознавая оказываемого на него подстрекательского воздействия или оказываемого ему пособнического содействия. Традиционным в российской уголовно-правовой доктрине является подход, что в такой ситуации соучастие в преступлении отсутствует[9]: исполнитель совершает индивидуальное преступление, а лицо, оказавшее воздействие или содействие, должно отвечать за приготовление к преступлению (как за неудавшееся соучастие)[10].

Такой подход не вызывает возражений в том случае, если исполнитель объективно не воспользуется оказанным ему, но не осознаваемым им, содействием либо он совершит преступление не под влиянием оказанного на воздействия, а по иным причинам. Но если именно совершенные лицом действия склонят исполнителя к совершению преступления или окажут ему содействие в его совершении (хотя исполнитель это не сознавал), можно ли говорить о неудавшемся соучастии: и преступление совершено, и лицо сознательно в нем поучаствовало.

Есть немалое количество ученых, которые считают, что соучастие может образоваться и при наличии «односторонней субъективной связи», т.к. взаимная осведомленность лиц о совместном совершении преступления не является обязательным признаком соучастия[11]. В качестве дополнительного аргумента данной позиции Б.А. Куринов указывает, что «необязательность взаимной согласованности, взаимной осведомленности для исполнителя преступления вытекает из того обстоятельства, что соучастие – это особая форма преступной деятельности, по существу только организаторов, подстрекателей и пособников»[12].

Однако при всей привлекательности данного подхода с позиции теории, трудно согласиться, что сформулированное в ст.32 УК РФ определение соучастия в преступлении охватывает ситуации с «односторонней субъективной связью». Поскольку речь в ней идет об «умышленном совместном участии двух или более лиц», то признак «умышленной совместности» относится к деятельности (участию) всех двух или более лиц, т.е. и к деятельности исполнителя. Представляется, что в условиях действующего уголовно-правового регулирования деяния «неосознаваемых исполнителем соучастников» действительно должны квалифицироваться как приготовление к преступлению без признаков соучастия, т.к. их действия создают условия для совершения преступления.

В то же время, эти случаи отличаются от неудавшегося соучастия, а потому могут заслуживать специальной регламентации правил их уголовно-правовой оценки (анализ возможных предложений по которым выходит за предмет настоящей статьи).

Литература

1. Курс уголовного права. Общая часть. Том 1: Учение о преступлении. Учебник для вузов. Под ред. доктора Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. М., 2002. С.412.
2. Мартынова Н.А. Акцессорный характер уголовной ответственности соучастников преступления // Современные проблемы уголовного права и уголовного процесса: Материалы междунар. науч.-практ. конф.: В 2 т. Т.1. Красноярск, 2003. С.105.
3. Ковалев М.И. Соучастие в преступлении: Монография. Екатеринбург, 1999. С.162; Мартынова Н.А. Указ. соч. С.105; Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996. С.312.
4. Тарбагаев А.Н. Теоретические проблемы квалификации неудавшегося соучастия // Современные проблемы уголовного права и уголовного процесса: Материалы междунар. науч.-практ. конф.: В 2 т. Т.1. Красноярск, 2003. С.96 – 97.
5. Безбородов Д.А. К вопросу о неудавшемся подстрекательстве // Новое уголовное законодательство России: проблемы теории и практики / Сб. статей. Под общ. ред. В.А. Никонова. Тюмень, 1999. С.40 – 41; Бурчак Ф.Г. Соучастие: социальные, криминологические и правовые проблемы. Киев, 1986. С.170.
6. Безбородов Д.А. Указ. соч. С.40.
7. Безбородов Д.А. Указ. соч. С.39 – 40.
8. Ковалев М.И. Указ. соч. С.185.
9. Галиакбаров Р.Р. Групповое преступление. Свердловск, 1979. С.71; Курс советского уголовного права. Часть общая. Преступление: В шести томах. Т.2. М., 1970. С.460; Никонов В.А. Основы теории квалификации преступлений (алгоритмический подход): Учебное пособие. Тюмень, 2001. С.148 – 149; Тельнов П.Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. М., 1974. С.49 – 50; Шнейдер М.А. Соучастие в преступлении по советскому уголовному праву. М., 1958. С.24 – 25.
10. Ковалев М.И. Указ. соч. С. 45 – 47; Тельнов П.Ф. Указ. соч. С.52.
11. Гришаев П.И., Кригер Г.А. Соучастие по советскому уголовному праву. М., 1959. С.44; Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1984. С.148 – 149; Питецкий В.В. Субъективные признаки соучастия в преступлении // Современные проблемы уголовного права и уголовного процесса: Материалы междунар. науч.-практ. конф.: В 2 т. Т.1. Красноярск, 2003. С.115 – 116.
12. Куринов Б.А. Указ. соч. С.149.

Опубликовано: Российский юридический журнал. 2005. № 4. С.101 – 105.