Специализация антикоррупционных норм: аргументы «за»

Тенденция к специализации антикоррупционных уголовно-правовых норм представляется весьма обоснованной и должна выступать в качестве одного из направлений совершенствования уголовного законодательства в сфере борьбы с коррупцией. К антикоррупционным уголовно-правовым нормам следует относить: «Злоупотребление должностными полномочиями» (ст. 285 УК РФ), «Нецелевое расходование бюджетных средств» (ст. 285-1 УК РФ), «Нецелевое расходование средств государственных внебюджетных фондов» (ст. 285-2 УК РФ), «Незаконное участие в предпринимательской деятельности» (ст. 289 УК РФ), «Получение взятки» (ст. 290 УК РФ), «Дача взятки» (ст. 291 УК РФ) [5], «Служебный подлог» (ст. 292 УК РФ).

Автор: Сумачев А. В.

Первоначально следует определиться, какие уголовно-правовые нормы следует относить к антикоррупционным. И здесь можно констатировать отсутствие единства мнений при решении данного вопроса.

Так, одни авторы относят к антикоррупционным нормам должностные хищения (мошенничество и присвоение или растрату, совершенные лицом с использованием своего служебного положения – ч. 3 ст. 159 и ч. 3 ст. 160 УК РФ), взяточничество (ст. 290 УК РФ), злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ) [1], то есть уголовно-правовые нормы, предусматривающие в качестве субъекта преступления исключительно должностных лиц.

Другие ученые значительно расширяют перечень таких норм за счет отнесения к ним тех, которые определяют деяния, совершаемые лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях («Злоупотребление полномочиями» – ст. 201 УК РФ, «Коммерческий подкуп» – ст. 204 УК РФ) и даже спортсменов, спортивных судей, тренеров, руководителей команд и других участников или организаторов профессиональных спортивных состязаний, организаторов и членов жюри зрелищных коммерческих конкурсов («Подкуп участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов» – ч. 3, 4 ст. 184 УК РФ)[2].

Последний подход к определению антикоррупционных уголовно-правовых норм представляется слишком широким, поскольку коррупция ассоциируется с властеотношениями, но никак не с частным сектором. Более того, справочный документ ООН о международной борьбе с коррупцией указывает, что «коррупция – это злоупотребление государственной властью для получения выгод в личных целях» [3]. Соответственно, основным критерием отнесения уголовно-правовых норм к числу антикоррупционных, является качество предусмотренных в них субъекта преступления – лицо, осуществляющее публичные функции.

В действующем уголовном законодательстве России такие лица именуются «должностными лицами», а их понятие дано в Примечании к ст. 285 УК РФ. Стоит отметить, что в связи с разработкой закона «О борьбе с коррупцией» перечень «должностных лиц» в Примечании к ст. 285 УК РФ предлагается значительно расширить за счет указания на «иных лиц, указанных в Федеральном законе «О борьбе с коррупцией» [4].

В этой связи, к антикоррупционным уголовно-правовым нормам следует относить: «Злоупотребление должностными полномочиями» (ст. 285 УК РФ), «Нецелевое расходование бюджетных средств» (ст. 285-1 УК РФ), «Нецелевое расходование средств государственных внебюджетных фондов» (ст. 285-2 УК РФ), «Незаконное участие в предпринимательской деятельности» (ст. 289 УК РФ), «Получение взятки» (ст. 290 УК РФ), «Дача взятки» (ст. 291 УК РФ) [5], «Служебный подлог» (ст. 292 УК РФ).

Основной антикоррупционной уголовно-правовой нормой является «Злоупотребление должностными полномочиями» (ст. 285 УК РФ). Следует отметить, что ст. 285 УК РФ является общей по отношению к иным антикоррупционным уголовно-правовым нормам. Уголовно-наказуемое злоупотребление должностными полномочиями образует совокупность следующих признаков:

1. должностное лицо действует в пределах своей компетенции (полномочий);
2. должностное лицо действует вопреки интересам службы;
3. наличие у должностного лица корыстной или иной личной заинтересованности;
4. действия должностного лица повлекли существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства

Как видно, признаки имеют достаточно общий характер, что чревато некоторыми негативными последствиями.

Во-первых, под «Злоупотребление …» можно «подогнать» весьма различные действия должностного лица.

Во-вторых, опять же ввиду общего (неконкретизированного) характера признаков объективной стороны «Злоупотребления …» можно «вывести» из числа уголовно-наказуемых действий множество явно криминальных поступков должностного лица.

В этой связи заслуживает поддержки стремление российского законодателя к специализации (конкретизации) уголовно-наказуемых деяний вообще и коррупционных в частности. Например, включение в перечень должностных преступлений Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ ответственности за «Нецелевое расходование бюджетных средств» (ст. 285-1 УК РФ) и «Нецелевое расходование средств государственных внебюджетных фондов» (ст. 285-2 УК РФ). И даже в части устоявшейся и многократно апробированной на практике проблемы ответственности за взяточничество, возникает необходимость конкретизации отдельных криминально-коррупционных действий. В частности, в специальной литературе неоднократно звучали предложения о включение в Уголовный кодекс России специального состава «Посредничество во взяточничестве» (ст. 291-1), поскольку деятельность посредника не подпадает под признаки пособника, предусмотренные в ч. 5 ст. 33 УК РФ [6]. Предлагается криминализация и иных конкретно-определенных коррупционных действий.

Например, И. М. Сичинава обосновывает необходимость введения в УК РФ следующего состава: «Заключение должностным лицом заведомо невыгодного для государства или муниципального органа контракта, а равно осуществление закупок, повлекших ущерб в крупном размере» (ст. 289-1) [7].

И еще на один момент стоит обратить внимание.

Дело в том, что общие формулировки создают трудности для органов следствия в части применения соответствующих положений уголовного законодательства.

И в качестве довода проанализируем итоги борьбы со взяточничеством как одним из наиболее распространенных коррупционных преступлений в России. Так, в период 1986–1991 гг. наблюдается резкое снижение количества взяточничества: с 6562 в 1986 г. до 2464 в 1988 г. (2195 преступлений в 1989 г. ; 2691 – в 1990 г. ; 2534 – в 1991 г. ). Но уже к 1996 г. число зарегистрированных фактов взяточничества вновь поднялось до уровня 5453 преступлений. В 1997–1998 гг. эта цифра практически не изменилась: 5608 фактов получения и дачи взятки в 1997 г. и 5804 – в 1998 г. В период 1998–2005 гг. количество зарегистрированных фактов взяточничества увеличилось с 5804 до 9821 преступления, что составило рост на 68 %.

О чем свидетельствуют эти данные: либо о том, что увеличилось количество совершаемых коррупционных преступлений (в нашем случае – взяточничества), либо о том, что правоохранительные органы стали более эффективно осуществлять борьбу со взяточничеством?

На мой взгляд, более обоснованным представляется последний вывод. В качестве аргумента можно указать на данные анонимного опроса по проблеме взяточничества, проведенного в городах Москве, Владивостоке, Волгограде, Воронеже. Согласно этим данным, на вопрос: «Если Вам приходилось давать взятку, то каким образом? » ответы распределились так: «сами предложили – от 10 до 12 % от числа опрошенных лиц», «вымогали взятку – от 3 до 13 %», «дали понять, что просьба будет удовлетворена за соответствующее вознаграждение – от 26 до 43 %» [8].

Другие данные не менее показательны: на вопрос: «Приходилось ли Вам в течение последнего года давать взятку, выражать «благодарности» нужным государственным служащим» утвердительно ответили – от 23 до 43 %, ответили, что «нет, не приходилось» – от 24 до 53 %. Как видно, реальное число фактов взяточничества является весьма высоким и, более того, стабильным. Наряду с этим, в период роста числа официально зарегистрированного взяточничества (с 1998–2005 гг. ) в общественно политической жизни Российской Федерации каких-либо значительных кризисных ситуаций не случалось.

Кроме того, в указанный период действующие уголовно-правовые нормы, ориентированные на борьбу с этим явлением, изменениям не подвергались. Но, здесь необходимо одно существенное дополнение, а именно: 10 февраля 2000 г. Пленумом Верховного Суда Российской Федерации было принято постановление № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе», в котором вопросы ответственности за взяточничество были четко конкретизированы и изложены в доступной для правоприменителя форме (что, по-видимому, и способствовало более эффективному раскрытию и расследованию взяточничества).

Таким образом, тенденция к специализации антикоррупционных уголовно-правовых норм представляется весьма обоснованной и должна выступать в качестве одного из направлений совершенствования уголовного законодательства в сфере борьбы с коррупцией.

Литература

1. См.: Лунеев Преступность ХХ века. Мировые, региональные и российские тенденции. М.: Изд-во НОРМА, 1999. С. 267–283.
2. См.: Сичинава И. М. Уголовно-правовые меры противодействия коррупционным преступлениям: Автореф. … канд. юрид. наук. М.: Академия экономической безопасности МВД России, 2006. С. 15–16.
3. Международная защита прав и свобод человека. М.: Юрид. лит., 1990. С. 76.
4. См., например: Приложение № 3, 4 // Коррупция и борьба с ней. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2000. С. 276–277, 300–301, 312.
5. Дачу взятки (ст. 291 УК РФ) следует относить к коррупционным, поскольку процесс «дача–получение» предполагает обязательное участие в факте взяточничества должностного лица.
6. См.: Приложение № 4 // Коррупция и борьба с ней. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2000. С. 298–299, 313.
7. Сичинава И. М. Уголовно-правовые меры противодействия коррупционным преступлениям: Автореф. … канд. юрид. наук. С. 9.
8. См.: Приложение № 2 // Коррупция и борьба с ней. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2000. С. 273.

Опубликовано: Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: Сборник материалов международной научно-практической конференции (14-15 февраля 2008 г. ); Отв. ред. С. Д. Назаров. Красноярск: Сибирский ЮИ МВД России, 2008. С. 78-82.