Уголовно-правовое значение согласия лица на причинение вреда своим правам при назначении наказания

Согласие может иметь место в случаях причинения вреда интересам их обладателя (здоровью, собственности и т.п.). Когда согласие не устраняет преступность деяния, оно должно учитываться при назначении наказания.

Автор: Сумачев А.В.

В специальной литературе довольно часто можно встретить указание на то, что интересы пострадавшей стороны имеют прямое воздействие на определение качества и количества наказания [1]. Несмотря на это, можно с сожалением констатировать, что такого рода предложения указаниями лишь и ограничиваются. Даже в достаточно подробном изложении А.Н. Красиковым проблемы уголовно-правового значения согласия лица на причинение вреда своим интересам только констатируется факт влияния такого согласия на назначение наказания, но не содержится практических советов относительно учета такового в правоприменительной деятельности.

В частности, названный автор отмечал: «Безусловно, наказание за совершенное преступление назначается от имени государства, но отсюда вовсе не вытекает, что с мнением потерпевшего не следует считаться, в особенности, когда преступлением нарушены сугубо частные права и интересы. Наоборот, по нашему мнению, учет воли потерпевшего при отправлении правосудия будет максимально способствовать правильному разрешению уголовных дел, ибо наказание, как сказано в ч. 2 ст. 43 УК РФ, применяется, в частности, и в целях восстановления социальной справедливости» [2].

Большей практичностью отличаются исследования вопроса влияния волеизъявления частного лица на назначение наказания при анализе обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание. Но и здесь анализ значения согласия лица на причинение вреда своим интересам при назначении наказания отсутствует, имеет место лишь фрагментарное иллюстрирование отдельных примеров, причем практически однообразных.

Среди обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание, лишь одно из них может быть обусловлено согласием лица на причинение вреда своим правам: совершение преступления по мотиву сострадания (п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ).

Давая характеристику совершения преступления «по мотиву сострадания» жертве преступления, большинство авторов в качестве примеров приводят убийство врачом неизлечимо больного из жалости (эвтаназия) [3].

Одним из немногих, кто «вышел» за рамки примера об эвтаназии, является М.Н. Становский. Он, в частности, наряду с эвтаназией называет случаи «кражи продуктов питания или одежды в целях спасения малолетних детей, неправомерное завладение транспортным средством для доставления тяжело больного в больницу и т.п.» [4]. Мягко говоря, выделенные им случаи относятся либо к обстоятельству, исключающему преступность деяния (по правилам крайней необходимости), либо к смягчающему наказание обстоятельству (по признаку «совершение преступления при нарушении условий правомерности крайней необходимости»).

Таким образом, «мотив сострадания» как законодательная категория достаточно нова и в теории уголовного права должным образом не определена. Единообразие примера, характеризующего содержание мотива «сострадание», яркое свидетельство этого. Кроме того, эти примеры позволяют говорить о том, что теория и практика в основном связывает мотив сострадания с согласием лица на лишение себя жизни.

В этой связи напрашивается вопрос: как соотносятся эти две категории «согласие больного на лишение жизни» и «лишение жизни больного из сострадания».

Несомненно, согласие неизлечимо больного на лишение себя жизни при помощи третьих лиц является разновидностью лишения жизни с согласия лица.

В этом ряду можно назвать убийство с согласия в различных (в том числе, экстремальных) условиях: при пожаре в высотном доме, при отсутствии возможности спастись, супруга просит мужа вытолкнуть ее из окна; измученный переходом член экспедиции, оказавшейся в непредвиденных экстремальных условиях, просит товарищей оставить его на «произвол судьбы»; доведенный до отчаяния осужденный к лишению свободы просит своего приятеля помочь ему «уйти из жизни»; убийство раненого на поле боя и т.п. При этом сострадание как мотив реализации воли жертвы для названных случаев не обязателен.

Думается, что провоцирующее (своего рода «подстрекательское») поведение жертвы, содержанием которого является согласие на причинение вреда собственным интересам, совершается ли оно из сострадания или без него, свидетельствует о более низкой степени общественной опасности деяния в целом.

Во-первых, основной причиной, вызвавшей причинение вреда, является согласие (или даже просьба) лица на причинение вреда собственным интересам.

Во-вторых, выражение согласия на причинение вреда собственным благам в случаях, когда оно не устраняет преступность деяния в целом (а именно об этом сейчас и идет речь), по своей сути является провоцирующим поведением.

В-третьих, морально-нравственная категория «сострадание» свидетельствует о высоких моральных качествах человека. Следовательно, даже убийство лица с его согласия и по мотиву сострадания в значительной степени снижает степень общественной опасности преступления.

С другой стороны, категория «сострадание» уже вызывала в национальной юридической практике нарекания. В частности, в 1922 г., когда возник вопрос относительно примечания к ст. 143 УК РСФСР 1922 г. (предусматривающей ненаказуемость убийства из сострадания), на сессии ВЦИК IX созыва Н.В. Крыленко потребовал данное примечание отменить, аргументируя свою позицию тем, что «… можно доказать факт настояния (практика дала пример составления в этих видах даже засвидетельствованного протокола), но нельзя проверить наличие факта сострадания» [5].

Действительно, использование законодателем оценочных, к тому же исключительно нравственных категорий, способно создать значительные трудности для правоприменителя и потому нецелесообразно. Наши предшественники в части использования в уголовном законе категории «сострадание» осознали это, а современники урок не учли.

Кроме того, здесь говорится лишь о согласии на лишение жизни человека. Согласие, как отмечалось ранее, может иметь место в случаях причинения иного вреда интересам их обладателя (здоровью, собственности и т.п.). И во всех этих случаях, когда согласие не устраняет преступность деяния, оно должно учитываться при назначении наказания. Таким образом, из п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ слова «по мотиву сострадания» следует исключить, а оставшуюся часть дополнить фразой следующего содержания: «в отношении лица, давшего согласие на такое деяние в отношении собственных прав».

Литература

1. См., например: Ривман Д.В. Виктимологические факторы и профилактика преступлений. Л.: Высшее политическое училище МВД СССР, 1957. С.89; Афиногенов Ю.И. Личность потерпевшего и цели наказания // Потерпевший от преступления (тематический сборник) Т.85. Владивосток: Изд-во Дальневосточ. ун-та, 1974. С.54; Батюкова В.Е. Потерпевший в уголовном праве: Автореф. дис… канд. юрид. наук. М.: Юридический ин-т МВД России, 1995. С.7–8; Становский М.Н. Назначение наказания. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 1999.С.19–20; Ривман Д.В., Устинов В.С. Виктимология. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2000. С.160; и др.
2. Красиков А.Н. Преступления против права человека на жизнь: в аспектах de lege lata и de lege ferenda: Научное издание. Саратов: Изд-во Саратов. ун-та, 2000. С.175.
3. См., например: Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. М.: Изд-во БЕК, 1996. С.406; Уголовное право Российской Федерации: (Общая часть): Учебник / Под ред. А.И. Марцева. Омск: Юридический ин-т МВД России, 1998. С.272; С.428; Уголовное право России. Часть Общая: Учебник для вузов / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. М.: Изд-во БЕК, 1999. С.413; Курс уголовного права. Общая часть. Том 2: Учение о наказании / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М.: Изд-во ЗЕРЦАЛО, 1999. Т.2. С.97; и др.
4. Становский М.Н. Назначение наказания. С.213.
5. Бюллетень IV сессии ВЦИК IX созыва. 1922. № 8. С.11. (Дано по: Красиков А.Н. Преступления против права человека на жизнь: в аспектах de lege lata и de lege ferenda. С.180–181).

Опубликовано: Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях. Материалы Международной научно-практической конференции (23–24 октября 2008 г.). Вып. 5. Тюмень: Тюменская государственная академия мировой экономики управления и права, 2008.