Уголовно-правовое значение согласия лица в сфере сексуальных отношений

Уголовно-правовое значение согласия лица в сфере сексуальных отношений обусловлено двойственностью объекта уголовно-правовой охраны: половая неприкосновенность и половая свобода личности. Значение согласия лица в уголовном праве России может варьировать от обстоятельства, исключающего преступность деяния, либо влияющего на квалификацию преступления и назначение наказания, до условия, определяющего уголовно-правовую «судьбу» виновного (возбуждение уголовного преследования либо прекращение такового вследствие примирения).

Автор: Сумачев А.В.

Значение согласия лица в уголовном праве России может варьировать от обстоятельства, исключающего преступность деяния, либо влияющего на квалификацию преступления и назначение наказания, до условия, определяющего уголовно-правовую «судьбу» виновного (возбуждение уголовного преследования либо прекращение такового вследствие примирения).

Уголовно-правовое значение согласия лица в сфере сексуальных отношений обусловлено двойственностью объекта уголовно-правовой охраны: половая неприкосновенность и половая свобода личности. Еще Н.С. Таганцев отмечал, что посягательства на целомудрие «заключают в себе два элемента: публичный – нарушение установленного законом регулирования плотских отношений, и частный – посягательство на права личности»[1]. При этом он продолжает: «В первом случае согласие объекта полное и добровольное не может иметь никакого значения, а во втором оно уничтожает преступность, так как закон охраняет не целомудрие как таковое, а право лица свободно распоряжаться собой, поэтому изнасилование с согласия жертвы, конечно, немыслимо»[2]. В современном уголовном праве объект половых посягательств, как отмечалось, более дифференцирован: половая свобода и половая неприкосновенность личности. Половую свободу традиционно связывают со способностью личности (с точки зрения уголовного закона – достигшей 16-летнего возраста) самой определять где, когда, с кем и в каких формах удовлетворять свои сексуальные потребности[3]. Половая неприкосновенность, наоборот, подразумевает защищенность индивида (несовершеннолетнего лица в возрасте до 16-ти лет либо находящегося в беспомощном состоянии) от сексуальных притязаний со стороны третьих лиц[4].

Само посягательство на свободу выбора сексуального партнера и сексуального поведения лица, достигшего 16-летнего возраста, предполагает полное игнорирование воли последнего. Соответственно, если имеется согласие на сексуальные отношения с конкретным лицом, речь о нарушении половой свободы идти не может. Этот факт не вызывает сомнений.

Вместе с тем формы сексуальных отношений даже на добровольной основе могут быть различными. И здесь стоит заострить внимание на так называемых «нетипичных» способах получения сексуального удовлетворения: мазохизм, садизм, садомазохизм и т.п.

Мазохизм (от имени австрийского писателя Л. фон Захер-Мазоха, впервые описавшего это извращение в своих романах) – половое извращение, при котором для достижения полового возбуждения и удовлетворения необходимо испытать физическую боль или моральное унижение, причиняемое партнером[5]. Отсюда вытекает, что средствами сексуальной стимуляции могут выступать «оскорбления», «запугивание», иные объективно унизительные процедуры. В более радикальном виде мазохизм может сопровождаться причинением физических страданий и боли. Так, С. Гроф отмечает, что в человеческом организме, по всей видимости, есть механизм, который преобразует крайние страдания, особенно связанные с удушьем, в особую форму сексуального возбуждения. Иллюстрируя, он проводит мысль о том, что пытки и «промывка мозгов», то есть нечеловеческие физические страдания, часто вызывают оргазм; у религиозных мучеников, переносивших невообразимые страдания, первоначальная нестерпимая боль вызывала сексуальное возбуждение, а затем экстатическое блаженство и запредельные переживания[6].

Садизм (по имени французского писателя маркиза де Сада) есть девиация сексуальная, при которой половое удовлетворение достигается в процессе причинения партнеру физической боли и психических страданий[7].

Садомазохизм – девиация сексуальная в виде сочетания садизма и мазохизма[8]. Ю.А. Антонян, А.А. Ткаченко, Б.В. Шостакович определяют садомазохизм как сексуальную активность, включающую причинение боли, унижение или установление зависимости. При этом они отмечают, если «индивид предпочитает быть подверженным такого рода стимуляции (является реципиентом), – это мазохизм; если же он предпочитает быть ее источником, – садизм»[9].

Из приведенного выше можно сделать вывод о том, что получение сексуального удовлетворения в подобных формах может быть связано не только с оскорблениями и унижениями партнера, но и может сопровождаться физическим воздействием на него. Названные формы сексуальных отношений, по мнению авторов «Сексологии», «… имеют право на жизнь при условии, что садомазохизм не причиняет вреда окружающим, не переходит границ болевого порога и опасности для здоровья, не посягает на права личности, а является лишь элементом сексуальной игры»[10]. Различие средств сексуальной игры должно обусловливать неравнозначное уголовно-правовое значение согласия лица на реализацию сексуальных потребностей в таких формах.

Но здесь стоит указать еще на один весьма важный момент. Причинение вреда здоровью реципиента в процессе сексуальной игры может быть лишь неосторожным, ибо основная цель сексуальных партнеров не «покалечить» друг друга, а получить сексуальное удовлетворение.

Приняв за основу названное правило, а равно правило о наказуемости (ненаказуемости) объективно унизительных действий в отношении себя, можно говорить о том, что если сексуальные действия при садомазохизме не сопряжены с причинением тяжкого вреда здоровью реципиента, согласие выступает обстоятельством, исключающим преступность деяния. В противном случае ответственность для активного сексуального партнера (источника) должна наступать за причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности (ст. 118 УК). Аналогичным образом следует решать вопрос в случаях причинения смерти реципиенту (ст. 109 УК).

Однако в названных ситуациях речь шла о сексуальных отношениях, обусловленных ясно выраженным согласием партнеров. В обыденной действительности могут встречаться случаи «скрытого (провоцирующего) мазохизма». Так, Ю.А. Антонян, А.А. Ткаченко, Б.В. Шостакович, рассуждая об этом, пишут: «Криминологическое значение мазохизма может заключаться в следующем. Женщина-мазохистка способна бессознательно провоцировать мужчину на сексуальное насилие, чтобы стать жертвой, испытать алголагническое удовлетворение через боль и страдание. Однако после полового акта может включаться социальный самоконтролирующий механизм, определяющий обращение за помощью к родственникам, знакомым, в правоохранительные органы. Это в большинстве случаев не оправдывает овладение женщиной силой, однако такой сексопатологический феномен необходимо иметь в виду. Не исключено, что его наличие будет обстоятельством, смягчающим наказание»[11]. В данном случае применять правило об ответственности за неосторожное преступление, видимо, нельзя. Речь должна идти об уголовной ответственности насильника по общим основаниям, исходя из положений главы 18 УК РФ со смягчением наказания в процессе его назначения.

Все вышеизложенное было рассмотрено с позиций согласия лица в рамках реализации его половой свободы.

Совершенно иное значение имеет согласие при посягательствах на половую неприкосновенность личности. По общему правилу, согласие несовершеннолетних (в возрасте до 16-ти лет), а равно лиц, находящихся в беспомощном состоянии, на сексуальные отношения не исключает уголовной ответственности. Здесь учитывается, с одной стороны, защищенность личности от сексуальных притязаний со стороны третьих лиц, а с другой – физическое и нравственное воспитание ребенка. При этом отсутствие согласия свидетельствует о совершении изнасилования (ст. 131 УК), насильственных действий сексуального характера (ст. 132), а равно понуждения к действиям сексуального характера (ст. 133). Наличие согласия на сексуальные отношения, но не достижение 16-летнего возраста определяет квалификацию по ст. 134 УК. Возраст партнеров (даже несмотря на наличие согласия) также имеет важное квалифицирующее значение. Если имеется согласие, и лицо достигло 16-летнего возраста, но его развитие дает основания предполагать, что оно не осознает характера и значения своих действий, речь должна идти о насильственных половых преступлениях (ст. 131, 132 УК) по признаку – «использование беспомощного состояния потерпевшей (потерпевшего)»[12]. Осознание лицом, достигшим 16-летнего возраста, характера и значения своих действий и наличие согласия (желания) на сексуальные отношения, исключает преступность сексуальных действий в отношении его.

Вопрос о признании согласия лица на сексуальные отношения в качестве смягчающего наказание обстоятельства также имеет свои особенности. В частности, согласие на сексуальные отношения со стороны лица, не достигшего 16-летнего возраста, но осознающего характер своих действий, выступает конструктивным признаком состава преступления, предусмотренного ст. 134 УК. С определенной долей условности такое согласие уже можно назвать смягчающим наказание обстоятельством, учтенным законодателем при конструировании состава преступления, которое, соответственно, повторно при назначении наказания учитываться не может (ч. 3 ст. 61 УК). Случаи, так называемого, «скрытого (провоцирующего) мазохизма», отмеченные Ю.А. Антоняном, А.А. Ткаченко и Б.В. Шостаковым, могут (и должны) признаваться в качестве смягчающего наказание обстоятельства. Более того, если поведение жертвы изнасилования (насильственных действий сексуального характера) было явно аморальным, оно (аморальное поведение как повод к совершению преступления) прямо определено в перечне смягчающих наказание обстоятельств (п. «з» ч. 1 ст. 61 УК). Если же провоцирующее поведение не имеет характер «аморального», оно также может признаваться в качестве смягчающего наказание обстоятельства (по правилам ч. 2 ст. 61), но здесь могут возникнуть проблемы совершенно иного плана – в части сбора доказательственной базы «провоцирующего поведения».

Особо стоит вопрос о значении согласия потерпевшего от сексуальных посягательств (ясно выраженном его волеизъявлении) при определении уголовно-правовой «судьбы» насильника (определяемое нами как «право частного уголовного преследования»[13]). Право частного уголовного преследования, на наш взгляд, включает в себя: право на возбуждение частного уголовного преследования, право на отказ от частного уголовного преследования и право на прекращение частного уголовного преследования (примирение). Срок реализации права на возбуждение частного уголовного преследования и отказа от него следует соотносить со сроками давности освобождения от уголовной ответственности (по правилам статьи 78 УК). Срок реализации права на прекращение уголовного преследования (примирение) ограничивается моментом удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора. Реализация потерпевшим права на возбуждение частного уголовного преследования может повлечь возбуждение и производство по уголовному делу в отношении конкретного лица, подлежащего преследованию. Реализация потерпевшим права на отказ от частного уголовного преследования может исключать возбуждение и производство по уголовному делу в отношении конкретного лица, подлежащего преследованию. Реализация потерпевшим права на прекращение частного уголовного преследования (примирение) может повлечь прекращение уголовного дела либо уголовного преследования в отношении конкретного лица, подлежащего преследованию, без прекращения уголовного дела при условии их обоюдного согласия на разрешение конфликта. Повторное возбуждение частного уголовного преследования в случаях прекращения частного уголовного преследования (примирения) не допускается. При этом реализация права на прекращение частного уголовного преследования (примирение) возможна в отношении лиц, впервые совершивших преступление.

Особенности реализации права частного уголовного преследования при сексуальных посягательствах на личность опять же должны быть обусловлены двойственностью объекта таковых: половая неприкосновенность и половая свобода. Если объектом преступного посягательства выступает половая неприкосновенность ребенка, деяние характеризуется направленностью не только против его личных интересов, но и затрагивает сферу воспитания малолетнего или несовершеннолетнего (в том числе полового), а равно систему морально-этических норм, принятых в данный момент в государстве. Несмотря на то, что в соответствии со ст. 76 УК России, уголовное преследование за преступления, предусмотренные ст. 134 и 135 УК, можно прекратить вследствие примирения, мы считаем, что такие преступления к разряду «частных» отнесены быть не могут. Иными словами, на данные деяния не должно распространяться правило о том, что возбуждение уголовного преследования, отказ от него, а равно возможность прекращения уголовного преследования вследствие примирения может быть поставлено в зависимость от волеизъявления потерпевшего.

И в итоге из пяти преступлений, предусмотренных в главе 18 УК РФ, с известной долей условности к категории «частных» можно отнести лишь три деяния, предусмотренные ст. 131, 132, 133 УК, и то лишь, если они посягают на половую свободу личности. Нет сомнений в том, что преимущественная направленность этих деяний относится к сфере частных интересов (половой свободе личности). Кроме того, законодательно предусмотренная возможность освобождения от уголовной ответственности вследствие примирения виновного в совершении преступления, предусмотренного ст. 133 УК, основано на небольшой общественной опасности данного деяния, отнесенного законодателем к преступлению небольшой тяжести. Небольшая общественная опасность данного деяния как факультативный критерий позволяет поставить его преследование, а равно отказ от преследования или прекращение преследования (примирение) в зависимость от волеизъявления пострадавшей стороны.

По действующему законодательству, уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 131 и ч. 1 ст. 132 УК РФ, возбуждаются только по жалобе потерпевшего (ч. 3 ст. 20 УПК РФ). Мы считаем, что законодательные положения в этой части являются обоснованными. Отдельно стоит вопрос о возможности прекращения уголовного преследования (примирения) по данной категории уголовных дел. С точки зрения закона (уголовного и уголовно-процессуального) прекращение уголовного преследования по этим делам в связи с примирением недопустимо (ч. 3 ст. 20 УПК РФ).

Однако в специальной литературе звучали предложения, согласно которым заключение действительного (не фиктивного) брака необходимо признавать в качестве обстоятельства, освобождающего лицо от ответственности, и правило это определить на уровне закона[14]. Более того, высказывания отдельных ученых по этой проблемы являются просто методологически верными. В частности, П.С. Яни задается вопросом: «Последователен ли закон, когда не позволяет возбудить дело без ясно выраженного волеизъявления потерпевшей и в то же время требует не принимать во внимание ее нежелания продолжать преследование и привлекать виновного к уголовной ответственности?»[15]

В итоге он предлагает свой вариант выхода из создавшейся ситуации: «Достаточно, на мой взгляд, дополнить перечень статей уголовного закона, указанные в ст. 27, ч. 1 УПК РСФСР (ч. 2 ст. 20 УПК РФ. – А.С.), ст. 117 ч. 1 УК РСФСР (ч. 1 ст. 131 УК РФ. – А.С.). Часть вторую ст. 27 УПК РСФСР (ч. 3 ст. 20 УПК РФ. – А.С.) исключить, оставив положение об общем порядке расследования дел об изнасиловании»[16]. Против такого решения категорически возражает О. Мыцыкова. Ее аргументы сводятся к тому, что предложенный П.С. Яни порядок разрешения уголовных дел об изнасиловании, «… во-первых, не способствовал бы борьбе с такими распространенными и серьезными преступлениями, как посягательство на половую свободу и неприкосновенность женщины, а, во-вторых, мог бы породить различные сделки между обвиняемым и потерпевшей и увеличение числа ложных обвинений в изнасиловании»[17].

По поводу первого аргумента О. Мыцыковой можно привести мнения, неоднократно звучащие в научной литературе, суть которых сводится к тому, что отказ потерпевшей от правосудия может быть связан и с материальным вознаграждением со стороны преступника и его родственников (у последних есть возможность откупиться), но и здесь окончательный выбор необходимо оставить за потерпевшей[18]. Абсолютно справедливые рассуждения, ибо для одного человека моральное удовлетворение принесет осуждение насильника, для другого – материальное вознаграждение за пережитый страх, унижение, боль[19]. Следовательно, и выбор форм восстановления (удовлетворения) нарушенных интересов целесообразно предоставить пострадавшей стороне.

Второй аргумент, высказанный О. Мыцыковой, также недостаточно убедителен. «Увеличение числа ложных обвинений в изнасиловании» с необходимостью повлечет увеличение числа привлекаемых к уголовной ответственности за заведомо ложный донос (ст. 306 УК), а если донос является средством вымогательства, «участи» заявительницы не позавидуешь (ст. 163 УК).

Более того, согласно нашему опросу [Примечание1], половина (50%) анкетируемых допускает либо возможность прекращения уголовного преследования при изнасиловании за примирением сторон во всех случаях, либо за примирением сторон в исключительных случаях (например, в случае заключения брака потерпевшей и виновного) (соответственно 24,1% и 25,9%). А за то, чтобы уголовное преследование при изнасиловании возбуждалось лишь при наличии заявления потерпевшей, но примирением не прекращалось, высказалось 39,2% [Примечание2]. Примеры весьма показательные.

Кроме того, законодательное разрешение ситуации с возможностью примирения при совершении изнасилования обусловливается и логикой законодательной техники. Коль скоро «можно предположить, – пишет П.С. Яни, – что причины для выделения дел частного и частно-публичного обвинения отчасти совпадают … тогда и основные характеристики процессуального положения потерпевших должны быть в определенной мере схожи и включать, в частности, право на соответствующие соглашения с обвиняемым, влекущее прекращение преследование»[20].

Из этого вывода следует одно немаловажное заключение. В связи с тем, что право частного уголовного преследования, осуществляемое потерпевшим, исключительно физическим лицом, должно включать в себя не только право на возбуждение уголовного преследования и отказ от него, но и право на прекращение уголовного преследования (примирение), выделение в ч. 3 ст. 20 УПК РФ уголовного преследования, осуществляемого в частно-публичном порядке исключительно физическим лицом, потерпевшим от преступления, необходимо считать неоправданным. А способы разрешения такого рода криминальных конфликтов должны соответствовать общим материально-правовым правилам положений института частного уголовного преследования.

Следовательно, субъективное усмотрение потерпевшего (его волеизъявление или согласие) должно выступать основным условием реализации права частного уголовного преследования при совершении изнасилования или насильственных действий сексуального характера без квалифицирующих обстоятельств (ч. 1 ст. 131, ч. 1 ст. 132), а равно при понуждении к действиям сексуального характера (ст. 133 УК РФ), при условии, если данные деяния посягают исключительно на половую свободу личности.

Литература и примечания

1. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая: В 2 т. Т.1. М.: Наука, 1994. С.183.
2. Там же. С.183.
3. См., например: Уголовное право. Особенная часть: Учебник / Под ред. А.И. Рарога. М.: Изд-во «Триада, Лтд», 1996. С.66; Уголовное право. Общая часть: Учебник для вузов / Отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова. М.: Издательская группа ИНФРА-М–НОРМА, 1997. С.121–122; и др.
4. См., например: Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М.: Юристъ, 1997. С.93; Кондрашова Т.В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности. Екатеринбург: Гуманитарный ун-т, 2000. С.273–274; и др.
5. См., например: Сексология. Энциклопедический справочник по сексологии и смежным областям. 3-е издание. Минск: «Беларуская Энцыклапедыя» имени Петруся Бровки, 1995. С.145.
6. Гроф С. Космическая игра. Исследование рубежей человеческого сознания. М., 1997. С.128¬–132 (Дано по: Антонян Ю.М. Убийство ради убийства. М.: Изд-во «Щит-М», 1998. С.75).
7. Сексология. Энциклопедический справочник по сексологии и смежным областям. С.265.
8. Там же. С.265–266.
9. Антонян Ю.М., Ткаченко А.А., Шостакович Б.В. Криминальная сексология / Под ред. Ю.М. Антоняна. М.: Спарк, 1999. С.86.
10. Сексология. Энциклопедический справочник по сексологии и смежным областям. С.145.
11. Антонян Ю.М., Ткаченко А.А., Шостакович Б.В. Криминальная сексология. С.358.
12. См., например: Кондрашова Т.В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности. С.344.
13. См., подробнее Сумачев А.В. Публичность и диспозитивность в уголовном праве: Монография. М.: Издательская группа «Юрист», 2003. С.221–258.
14. См., например: Игнатов А.Н. Квалификация половых преступлений. М.: Юрид. лит., 1974. С.84; Келина С.Г. Освобождение от уголовной ответственности как правовое последствие совершения преступления // Уголовное право: новые идеи. М.: Институт гос-ва и права РАН, 1994. С.72.
15. Яни П. Возможно ли примирение по делам об изнасиловании // Соц. законность. 1991. № 10. С.22.
16. Там же. С.22–23.
17. Мыцыкова И. Примирение недопустимо // Соц. законность. 1991. № 10. С.23.
18. См., например: Келина С.Г. Освобождение от уголовной ответственности как правовое последствие совершения преступления. С.72; Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. 1996. С.453.
19. А.В. Ленский и Ю.К. Якимович справедливо допускают в качестве мотивов примирения «… и меркантильные соображения потерпевшего» (Ленский А.В., Якимович Ю.К. Производство по делам частного обвинения в уголовном процессе России. М.: Юристъ, 1998. С.21). По нашим данным, за возможность примирения при изнасиловании в случае компенсации морального вреда высказалось 0,5% от числа опрошенных. Однако заметим, что специально такой вопрос не ставился, а эти мнения являлись инициативой респондентов при ответе в графе «иным образом решить вопрос о наказуемости изнасилования».
20. Яни П. Возможно ли примирение по делам об изнасиловании. С.22.
21. Примечаниее 1. Было проанкетировано более тысячи граждан в семи субъектах Российской Федерации: в г. Москве, Владимирской, Нижегородской, Свердловской и Тюменской областях, Ханты-Мансийском автономном округе и Ставропольском крае.
22. Примечание 2. Вопрос вызвал затруднения при ответе у 9,6%, а 1,2% анкетируемых предложили иным образом разрешить конфликт.

---

Опубликовано: Теоретико-методологические и прикладные аспекты борьбы с преступностью: история и современность / Материалы международной научно-практической конференции (17–18 марта 2005 г.). В 4-х ч. Ч.3. Уфа: Уфимский ЮИ МВД России, 2005.