Содержание основного непосредственного объекта нападения на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой

Основным непосредственным объектом преступления, ответственность за которое устанавливается в ст. 360 УК РФ, являются общественные отношения, обеспечивающие безопасность лиц или учреждений, пользующихся международной защитой, как неотъемлемое условие установленного порядка их организации и (или) функционирования. Преступные изменения в этих общественных отношениях опосредуются причинением ущерба потерпевшему, а также предмету преступления.

Авторы: Дробот С.А., Куличков А.А.

Несмотря на пристальное внимание ООН к вопросу обеспечения безопасности лиц, пользующихся международной защитой, посягательства на них продолжают совершаться. Стоит вспомнить недавние нападения на российского посла в Катаре (ноябрь 2011 г.), на диппредставительства США в Египте и Ливии (сентябрь 2012 г.), теракт у здания американского посольства в Турции (февраль 2013 г.). Немало серьёзных инцидентов и в области обеспечения безопасности представителей международных организаций. Общее число раненых и погибших в результате совершённых против них актов насилия за последнее время возросло [5]. Изменился и характер нападений. В отличие от прошлых лет, когда основной причиной гибели или ранений персонала ООН в результате актов насилия являлась общеуголовная преступность, в настоящее время преобладают акты экстремизма. Недавний пример – убийство семи миротворцев миссии ЮНАМИД в Судане в июле 2013 г.

Российская Федерация, участвуя в Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов от 14 декабря 1973 г, имплементировала её положения в гл. 34 раздела XII УК РФ, где выделен самостоятельный состав преступления (ст. 360) [3, с. 18–23].

Подобные посягательства продолжают оставаться повседневной практикой, создавая серьёзные препятствия для развития дружественных отношений между государствами. Между тем квалификация содеянного по ст. 360 УК РФ вызывает определенные затруднения ввиду крайне высокой степени бланкетности диспозиции. В значительной мере процесс квалификации упрощает установление объекта посягательства, анализом которого традиционно открывается рассмотрение состава любого преступления. Проблема объекта является одной из наиболее обсуждаемых в отечественной уголовно-правой доктрине. Наиболее острые разночтения возникают в связи с пониманием сущности объекта, его классификации, структуры, а также механизма преступного причинения вреда.

Не имея возможности коснуться всего того, что являлось предметом оживлённых дискуссий на страницах научной литературы, обозначим несколько концептуальных положений, служащих методологической основой исследования основного непосредственного объекта преступления, закреплённого в ст. 360 УК РФ.

Во-первых, объект преступления – это совокупность общественных отношений, на которые направлено преступное посягательство и которым причиняется или может быть причинён вред в результате совершения преступления.

Во-вторых, в настоящее время актуальна четырёхступенчатая классификация объектов, соответствующая структуре УК РФ и подразумевающая выделение общего, родового, видового и непосредственного объектов. Непосредственный объект составляют конкретные общественные отношения, которые поставлены законодателем под охрану определённого уголовного закона и которым причиняется ущерб преступлением, подпадающим под признаки данного состава [16, с. 88].

В-третьих, все преступления, уголовная ответственность за которые предусмотрена в гл. 34 раздела XII УК РФ, посягают на общественные отношения, направленные на обеспечение международной безопасности в определённой сфере: военной, социально-политической, экологической, информационной. Данные отношения составляют в совокупности содержание родового и видового объектов указанной группы преступлений [11, с. 135].

В-четвёртых, при определении непосредственного объекта преступления, предусмотренного в ст. 360 УК РФ, следует принимать во внимание не только классификацию объектов в зависимости от степени обобщённости охраняемых законом отношений (классификацию по «вертикали»), но и от степени их важности (классификацию по «горизонтали»).

Суть последней сводится к различению основного, дополнительного и факультативного объектов. Необходимость их выделения на уровне непосредственного объекта обусловлена тем, что «всякое преступление причиняет вред не только в сфере одного отдельного объекта, но одновременно в сфере нескольких смежных общественных отношений» [10, с. 79]. Основным непосредственным объектом преступления выступает то общественное отношение, повреждение которого составляет социальную сущность данного преступления и в целях охраны которого издана уголовно-правовая норма, предусматривающая ответственность за его совершение [10, с. 81].

В учебно-научной литературе основной непосредственный объект изучаемого посягательства определяется по-разному. Прежде чем подробно анализировать эту проблему, уточним следующий нюанс.

Ряд специалистов (В.И. Динека, Д.Л. Сухарев и др.) рассматривают в своих работах прежнюю редакцию ст. 360 УК РФ, существовавшую до вступления в силу Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ и предусматривавшую в качестве конституирующего признака состава преступления обязательное целеполагание виновного на провокацию войны или осложнение международных отношений [21]. В настоящее время указанная цель содержится лишь в ч. 2 ст. 360 УК РФ, закрепляющей квалифицированный состав посягательства. В дальнейшем мы, естественно, будем исходить из действующей редакции уголовно-правовой нормы.

Анализ различных авторских трактовок основного непосредственного объекта рассматриваемого преступления, позволяет классифицировать их на следующие три группы:

1. определения, в основу которых заложены категории «мир» (в том числе всеобщий или международный), «нормальные международные отношения», «международное сотрудничество» [8, с. 659; 9, с. 866; 15, с. 34];
2. базирующиеся на явлении правопорядка [12, с. 359];
3. сводящие рассматриваемый объект к охране, неприкосновенности, безопасности субъектов, пользующихся международной защитой [7, с. 743; 18, с. 812].

В рамках анализа дефиниций первой классификационной группырассмотрим более подробно подход Д.Л. Сухарева, автора первого комплексного исследования, посвящённого уголовной ответственности за изучаемое преступление. По его мнению, непосредственным (основным непосредственным. – С. Д. и А. К.) объектом в данном случае должны признаваться интересы обеспечения всеобщего (международного) мира, то есть интересы недопущения фактического и (или) юридического состояния войны между государствами (группами государств), а также интересы поддержания нормальных международных отношений [15, с. 34]. Иными словами,  в  основе концепции основного непосредственного объекта находится такая фундаментальная категория, как всеобщий мир. Под миром как охраняемым международным правом благом предлагается понимать «состояние, которое характеризуется отсутствием фактических военных действий между государствами (группами государств)» [15, с. 28].

Думается, данное положение далеко не бесспорно. По справедливому утверждению Ж. Дотрикура, до сих пор юридическая наука не дала определения в положительном плане понятия всеобщего или международного мира. Обычно мир квалифицируется через свой антипод – как отсутствие войны. Однако, как полагает учёный, такой подход неудачен, поскольку всемирный правопорядок (в данном случае – синоним понятия «мир». – С. Д. и А. К.) – понятие положительное и должен быть определён в положительном плане [22, с. 29].

Кроме того, трактовка Д.Л. Сухаревым основного непосредственного объекта порождает по крайней мере три вполне закономерных вопроса, ответы на которые, хотя и являются принципиальными, тем не менее, исследователем не даются.

Во-первых, непонятно, в рамках какой парадигмы построения международных отношений (либерально-идеалистической, марксистской, политического реализма и т.п.) автор рассматривает «всеобщий мир» [20, с. 95–124]. Между тем, понимание данного феномена существенно разнится в различных концепциях. «Идея вечного (в данном контексте всеобщего. – С. Д. и А. К.) мира … формировалась вместе с развитием человечества, видоизменялась в зависимости от социальной обстановки, характера общественного строя, господствующей идеологии» [17, с. 6]. Внутриэллинская проблема мира как залога успеха во внешней войне; идеи Александра Македонского об установлении мира в границах государства, объединяющего всё человечество; мир как благо в христианской религии, оправдывающей идеи завоевания и порабощения по отношению к инаковерующим и как следствие Крестовые походы. И это далеко не полный перечень основных этапов эволюции воззрений на эту сложнейшую социальную категорию.

Во-вторых, серьёзного уточнения требует формулировка такой характеристики рассматриваемого объекта как «всеобщность». Не ясно, каким образом нападение на лицо или учреждение, пользующееся международной защитой, пусть даже совершённое в целях провокации войны или осложнения международных отношений, может нанести ущерб состоянию именно всеобщего мира. При рассмотрении всеобщности мира как объекта преступления следует учитывать, что на сегодняшний день на политической карте существует не один десяток очагов вооружённых конфликтов в различных зонах [2], а на четырёх континентах развёрнуты шестнадцать миротворческих операций [14].

В-третьих, не вполне понятно, почему Д.Л. Сухарев говорит об отсутствии военных действий лишь между государствами и группами государств. В теории международного права такие военные действия носят название «вооружённые конфликты международного характера» и представляют собой по сути войну в классической форме. Однако в последнее время мировое сообщество всё чаще сталкивается с вооружёнными конфликтами нового типа – внутренними, немеждународными, происходящими в пределах границ одного государства. Причём сегодня они преобладают среди вооружённых столкновений на нашей планете [1, с. 100–104]. Под ними понимаются конфликты, происходящие на территории какого-либо государства между его вооружёнными силами и антиправительственными вооружёнными силами или другими организованными вооружёнными группами, которые, находясь под ответственным командованием, осуществляют определённый контроль над частью территории государства [4, с. 38].

Как в первом, так и во втором случае совершенно очевидны угрозы международной безопасности со стороны участников конфликта. Однако Д.Л. Сухарев фактически ограничивает понятие мира как охраняемого международным правом блага лишь до уровня отсутствия военных действий между государствами (группами государств). В этой связи возникает вопрос относительно того, каким образом оценить состояние мира, при котором велись (или ведутся) боевые действия между государством в лице правительственных войск и антиправительственными силами, например, в Афганистане, Никарагуа, на Северном Кавказе, Ближнем Востоке и др.

Исходя из вышеизложенного, полагаем, что категория «всеобщий мир» имеет скорее политический, философский и даже религиозный характер, лишена конкретного правового наполнения, а потому в силу своей абстрактности, неоднозначности и исторической изменчивости не может выступать основным непосредственным объектом преступления, ответственность за которое установлена ст. 360 УК РФ.

В качестве примера определений второй группы можно привести высказанную в юридической литературе точку зрения, согласно которой непосредственным объектом исследуемого преступления выступает «международный дипломатический правопорядок, обеспечивающий мирное сотрудничество государств» [12, с. 359]. Данный подход, ввиду основанности на категориях, выработанных общей теорией государства и права, является безусловным шагом вперёд по сравнению с дефинициями первой классификационной группы.

Вместе с тем, упускается из виду то обстоятельство, что правопорядок (как общий, так и международный) не включён в систему ценностей, охраняемых российским уголовным законом (ч. 1 ст. 2 УК РФ). Как справедливо отмечает О.К. Зателепин, «правопорядок в целом … в механизме правовой охраны играет служебную роль, являясь по существу правовым средством защиты жизненно важных интересов личности, общества и государства» [6, с. 42].

Считаем, что следует признать обоснованной точку зрения тех ученых, которые основной непосредственный объект трактуют в рамках определений третьей группы, т.е. через состояние безопасности охраняемых лиц и учреждений. Так, В.И. Динека непосредственным объектом данного преступления признает «общественные отношения, урегулированные нормами международного права, обеспечивающие охрану лиц и учреждений, пользующихся международной защитой, необходимых для мирного сосуществования и взаимовыгодного сотрудничества государств» [18, с. 812].

Соглашаясь в общем с указанной формулировкой, уточним следующее. Ранее нами приводился тезис о том, что родовой и видовой объекты преступлений, предусмотренных гл. 34 раздела XII УК РФ, составляют общественные отношения, направленные на обеспечение международной безопасности в конкретной сфере. Представляется, что подобная трактовка объекта как безопасности может быть применима и в отношении посягательства, закрепленного в ст. 360 УК РФ. Ведь в конечном итоге защита соответствующих лиц и учреждений осуществляется именно в целях обеспечения их безопасности, т.е. состояния защищённости от различного рода опасностей и угроз. Безопасность, в свою очередь, как социальная ценность представляет собой неотъемлемое условие установленного порядка их организации и (или) функционирования.

Подводя предварительный итог, выразим согласие с формулировкой анализируемого объекта, предложенной И.А. Подройкиной и С.И. Улезько: «Непосредственным объектом данного преступления являются общественные отношения обеспечивающие безопасность субъектов, пользующихся международной защитой» [19, с. 805]. В подтверждение сказанного сошлемся на положения преамбулы Конвенции 1973 г., в которой прямо говорится о том, что государства – участники считают, «что преступления против дипломатических агентов и других лиц, пользующихся международной защитой, угрожая безопасности этих лиц (выделено нами. – С.Д. и А. К.), создают серьёзную угрозу поддержанию нормальных международных отношений, которые необходимы для сотрудничества между государствами…».

При этом следует учитывать, что «общественные отношения – это сложное явление, представляющее собой единство различных элементов или сторон, которые можно отделить друг от друга только при теоретическом анализе» [13, с. 29]. Среди представителей научного сообщества до сих пор ведётся дискуссия о том, какие элементы составляют в совокупности структуру общественного отношения, выступающего объектом преступного посягательства.

На наш взгляд, различные воззрения на структуру общественных отношений представляют собой в сущности лишь оригинальную авторскую трактовку их общего содержания. Считаем, что более близка к истине точка зрения исследователей, которые в качестве структурных элементов рассматривают: 1) предмет отношения, т.е. социальное благо; 2) субъектов отношения; 3) социальную связь между субъектами [16, с. 16].

Сказанное в полной мере справедливо и относительно общественных отношений, составляющих в совокупности основной непосредственный объект посягательства, предусмотренного ст. 360 УК РФ. Если социальная связь не подвержена в данном случае непосредственному преступному воздействию, то установление субъектов и предмета отношений имеет важное значение для раскрытия «механизма» причинения вреда объекту преступления.

В рассматриваемом случае ущерб наносится в первую очередь путём непосредственного воздействия на самого носителя общественных отношений (главу государства, министра иностранных дел, дипломатического агента и др.), который всегда выступает в качестве потерпевшего. Все виды преступного воздействия на него можно объединить в две группы:

1) физическое – воздействие на тело потерпевшего (телесные повреждения, побои);

2) психическое – воздействие на его психику (угрозы). В этом случае общественные отношения изменяются самим фактом доведения до сведения потерпевшего определённых высказываний. В ряде случаев под влиянием угрозы может меняться и само его поведение. Например, в результате поступивших в адрес главы иностранного государства угроз, им прекращаются переговоры по урегулированию военного конфликта и осложняются тем самым международные отношения.

Очевидно, что в некоторых случаях вред может быть нанесен путём одновременного физического и психического воздействия.

Определённой спецификой в рассматриваемом случае характеризуется преступное воздействие и на предмет общественного отношения, которым является конкретное социальное благо. Оно может выступать в двух видах. Во-первых, в виде социальной ценности, имеющей материальный характер (имущество посольства и т.п.). Во-вторых, в виде социальной ценности нематериального характера (безопасность членов специальной миссии).

В первом случае вред может быть причинён путём уничтожения, повреждения, видоизменения, изъятия социального блага (неправомерное завладение транспортным средством дипломатического представительства). Во втором случае происходят повреждение и видоизменение состояния защищённости потерпевших от нападения как условия установленного порядка их деятельности (несанкционированное проникновение в помещение, занимаемое специальной миссией).

Таким образом, основным непосредственным объектом преступления, ответственность за которое устанавливается в ст. 360 УК РФ, являются общественные отношения, обеспечивающие безопасность лиц или учреждений, пользующихся международной защитой, как неотъемлемое условие установленного порядка их организации и (или) функционирования. Преступные изменения в этих общественных отношениях опосредуются причинением ущерба потерпевшему, а также предмету преступления.

Источники и литература

1. Алешин В.В. Особенности вооружённого конфликта немеждународного характера (теоретико-правовой анализ) // Государство и право. 2006. № 2.
2. База данных по конфликтам Уппсальского университета (Швеция). URL: https://www.pcr.uu.se/ (дата обращения: 06.09.2013).
3. Действующее международное право. Т. 3. – М., 1997.
4. Додонов В.Н., Панов В.П., Румянцев О.Г. Международное право. Словарь-справочник  / Под общей ред. В.Н. Трофимова. – М.: ИНФРА-М, 1997.
5. Доклад Генерального секретаря ООН «Безопасность и защита гуманитарного персонала и защита персонала Организации Объединённых Наций» от 4 октября 2012 г. URL: https://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N12/529/73/PDF/N1252973.pdf?OpenElement (дата обращения: 25.08.2013).
6. Зателепин О.К. Объект преступления против военной службы: дис. … канд. юрид. наук. – М., 1999.
7. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. – М.: Проспект, 1997.
8. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.И. Радченко. – М.: Проспект, 2010.
9. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Норма, 2005.
10. Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. – М.: Академия МВД СССР, 1980.
11. Куличков А.А. Содержание родового и видового объектов нападения на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой // Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях: материалы Международной научно-практической конференции (2–3 ноября 2012 г.). Выпуск 9. – Тюмень: ТГАМЭУП, 2012.
12. Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 5 / Под ред. Г.Н. Борзенкова, B.C. Комиссарова. –М.: ИКД «Зерцало-М», 2002.
13. Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. – М.: Государственное издательство юридической литературы, 1960.
14. Операции ООН по поддержанию мира. URL: https://www.un.org/ru/peacekeeping/operations/current.shtml  (дата обращения: 26. 08.2013).
15. Сухарев Д.Л. Уголовная ответственность за нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой. Дис. … канд. юрид. наук. – Красноярск, 2003.
16. Таций В.Я. Объект и предмет преступления в советском уголовном праве. – Харьков: Выща школа, 1988.
17. Трактаты о вечном мире / Сост. И.С. Андреева и А.В. Гулыга. – СПб.: Алетейя, 2003.
18. Уголовное право России. Общая и Особенная части. Учебник для высших учебных заведений / Под общей редакцией Н.Г. Кадникова. – М.: Книжный мир, 2007.
19. Уголовное право: особенная часть: учебник / В.Т. Гайков [и др.] – Ростов н/Дону: Феникс, 2008.
20. Цыганков П.А. Теория международных отношений: Учеб. пособие. – М.: Гардарики, 2003.
21. Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // Парламентская газета. № 231. 11.12.2003.
22. Dautricourt J. The International Criminal Court. – A Treatise on International Criminal Law, vol. 1. Цит. по: Решетов Ю.А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности. – М.: Междунар. отношения, 1983.

Опубликовано: Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях: Материалы международной научно-практической конференции (1-2 ноября 2013). Выпуск 10. Часть 1. Тюмень: ТГАМЭУП, 2013