О совершенствовании норм уголовного законодательства, регулирующих признаки субъективной стороны преступления

Уголовное право, основываясь на принципе вины, значительное место уделяет вопросам субъективной стороны преступления, т.е. тем признакам, которым должно отвечать психическое отношение лица, совершившего общественно опасное деяние, к своему деянию и вызванным этим деянием изменениям в объективной действительности.

Автор: Хабаров А.В.

О преступлениях, совершенных по неосторожности

Существенной новеллой введенного в действие с 1 января 1997 года Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ) было положение, содержащееся в ч.2 ст.24 УК РФ: “Деяние, совершенное по неосторожности, признается преступлением только в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса”. Данное правило весьма прогрессивно и должно быть интерпретировано следующим образом: в случаях, когда диспозиция статьи Особенной части УК РФ не содержит прямого указания на форму вины, предусмотренное этой статьей деяние влечет уголовную ответственность лишь при умышленном его совершении.

К сожалению, данное правило не было учтено при формулировании целого ряда норм Особенной части УК РФ, смысл которых очевидно свидетельствовал, что ответственность за данные преступления должна наступать при наличии неосторожной формы вины, тогда как указания на это не было. В литературе при описании признаков ряда составов преступлений различные авторы стали “поправлять”   законодателя, указывая на возможность совершения тех или иных преступлений по неосторожности (альтернативно с умышленной или безальтернативно). В такой ситуации правильным было бы законодательное уточнение редакции соответствующих статей Особенной части УК РФ.            

Между тем, законодатель поступил явно непоследовательно, изложив в Федеральном законе от 20 мая 1998 года “О внесении изменений и дополнений в УК РФ” часть 2 статьи 24 УК РФ в следующей редакции: “Деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса”. На непоследовательность действий законодателя указывает уже то, что тем же законом внесены указания на “неосторожную форму вины” в некоторые нормы Особенной части УК РФ (ч.4 ст.234, ч.ч.1 и 2 ст.249, ч.2 ст.251, ч.2 ст.283). На мой взгляд, новая редакция ч.2 ст.24 УК РФ не может быть признана приемлемой по следующим причинам.

1. Крайне неудачна сама формулировка: создается впечатление, что все другие деяния всегда одновременно являются и умышленными, и неосторожными. Если же понимать это так, что если в статье Особенной части УК РФ указано на неосторожность, то преступление совершено по неосторожности, то это и так ясно, как и то, что если будет указано на умысел, то и преступление может быть совершено только умышленно.
2. Новая редакция ч.2 ст.24 УК РФ создает впечатление, что во всех материальных составах преступлений, где прямо не указано ни на умысел, ни на неосторожность, могут иметь место обе формы вины, что вызовет немалые споры. Так можно утверждать, что могут быть совершены по неосторожности такие, вроде бы традиционно признаваемые умышленными преступления, как предусмотренные п.п. “г” ч.ч.2 ст.ст.158 – 161, п.“б” ч.3 ст.165, ст.ст.171 – 173, 176, 194 – 199, 285, 286, 288, 330 УК РФ (неосторожность в силу фактической ошибки здесь не исключается).
3. Совершенно нецелесообразна возможность квалификации по одной норме Особенной части (статье или части статьи) деяний, совершенных умышленно и по неосторожности. Это объясняется и необходимостью дифференциации ответственности, и тем, что квалификация преступления по определенной норме УК РФ должна быть достаточной для последующего определения ряда правовых последствий. Нередко такие последствия зависят от формы вины в ранее совершенном преступлении (установление рецидива преступлений, назначение вида исправительного учреждения, влияние на отмену условного осуждения и условно-досрочного освобождения, применение амнистии, применение некоторых последствий судимости, например, предусмотренных ст.13 Федерального закона от 13.11.96“Об оружии”,[1] ст.6 Закона РФ от 11.03.92 “О частной детективной и охранной деятельности”).[2]

Следует вернуться к первоначальной редакции ч.2 ст.24 УК РФ. Одновременно следует внести указания на неосторожную форму вины в следующие нормы Особенной части УК РФ: ст.ст.122 (ч.4), 215 (ч.1), 215-1 (ч.1), 217 (ч.1), 225, 237 (ч.1), 246, 247 (ч.ч.1 и 2), 248 (ч.1), 250 (ч.ч.1 и 2), 251 (ч.1), 252 (ч.2), 254 (ч.1), 255, 257, 262, 272 (ч.1), 311 (ч.2), 320 (ч.2), 323 (ч.2), 340 – 344, а возможно и некоторые другие. 

О двойной форме вины

Проблема неопределенности конкретных форм вины в отдельных статьях Особенной части УК РФ “аукается” и при определении двойной формы вины. Как известно, преступление, совершенное с двумя формами вины, в целом признается совершенным умышленно (ст.27 УК РФ). Среди тех составов преступлений, в которых необоснованно отсутствует указание на неосторожную форму вины, есть такие, для которых сконструированы квалифицированные составы, предусматривающие наступление дополнительных (тяжких) последствий по неосторожности: ч.2 ст.215, ч.2 ст.215-1, ч.2 ст.217, ч.3 ст.247, ч.2 ст.248, ч.3 ст.251, ч.3 ст.252, ч.3 ст.254, ч.2 ст.274 УК РФ.

Совсем одиозной представляется ситуация с так называемыми составами поставления в опасность (ч.ч.1 ст.ст.215, 215-1, 217, 247 УК РФ), наказуемость которых зависит от создания реальной угрозы наступления определенных последствий. Если считать основной состав предусматривающим, то в силу правила ст.27 УК РФ и квалифицированные составы должны признаваться в целом умышленными преступлениями. Возникает явно не согласованная ситуация по сравнению со сходными по сути деяниями, которые и в основных составах предусматривают необходимость наступления последствий по неосторожности, а не угрозу их наступления (скажем, ст.ст.216, 219 УК РФ).

Очевидно, следует отказаться от конструкции составов поставления в опасность либо, во всяком случае, не распространять на их квалифицированные составы понятие преступления, совершенного с двумя формами вины, о чем сделать специальное указание в ст.27 УК РФ.

О формулировке определения прямого умысла

В ст.25 УК РФ, по сравнению со ст.8 УК РСФСР 1960 года, было несколько уточнено определение прямого и косвенного умысла. Теперь законодатель при характеристике прямого умысла указывает на “предвидение возможности или неизбежности их наступления”, а при характеристике косвенного – только “на предвидение возможности”, т.е. их вероятного наступления. Логика законодателя понятна: если виновный субъективно на сто процентов уверен в наступлении опасных последствий, то деяние должно признаваться совершенным с прямым умыслом. Это, в частности, позволяет квалифицировать случаи, когда неизбежные, как казалось виновному, последствия по каким-либо причинам не наступили, как покушение на причинение соответствующего вреда.

Вместе с тем, законодатель не смог правильно сформулировать свою мысль в ч.2 ст.25 УК РФ. Не исключена ситуация, когда субъект не желает наступления общественно опасных последствий, но в то же время понимает неизбежность их наступления (если желает достичь другой цели, но обязательным следствием ее достижения является наступление других последствий).[3] Получается, что данная ситуация вообще не подпадает ни под понятие прямого умысла, ни под понятие косвенного умысла.

Ч.2 ст.25 УК РФ должна быть изложена так: “преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность общественно опасных последствий и желало их наступления или предвидело неизбежность наступления таких последствий.”

О вине в формальных составах преступлений

Законодательство ныне не дает ответа на вопрос о форме вины в преступлениях с формальным составом. Критерии разграничения вины на формы и виды зависят, в основном, от психического отношения к общественно опасным последствиям. В литературе изложены несколько концепций относительно субъективной стороны таких преступлений. 

Однако не может быть приемлема концепция неприменимости к формальным преступлениям понятий умысла или неосторожности,[4] поскольку деление вины на формы имеет значение для определения категорий преступлений (ст.15 УК РФ), рецидива преступлений (ст.18 УК РФ), назначения вида исправительного учреждения (ст.58 УК РФ), вопроса об отмене условного осуждения или условно-досрочного освобождения от отбывания наказания (ст.ст.74, 79 УК РФ), из чего следует, что все преступления считаются либо умышленными, либо неосторожными.

Несостоятельной будет и концепция формальных преступлений с неосторожной формой вины.[5]

Для разграничения умысла и неосторожности в материальных составах преступлений вполне достаточно критериев психического отношения к общественно опасным последствиям, а потому смысл указания закона при определении умысла на “сознание виновным общественно опасности своих действий (бездействия)” состоит лишь в том, что тем самым определяются признаки умысла в преступлениях с формальным составом. Кроме того, автору неизвестно хотя бы одно разъяснение Верховных Судов СССР или РСФСР (Российской Федерации), в котором бы указывалось на возможность совершения формального преступления по неосторожности. Определять вину в формальных составах через психическое отношение к вреду, причиненному основному объекту преступления,[6] также вряд ли правильно. И дело не только в том, что общественно опасные последствия здесь находятся за пределами состава преступления. Здесь у нас нет критериев разграничения вины: ведь можно желать вреда объекту преступления одной степени и одновременно сознательно допускать (безразлично относиться) к более высокой степени вреда.

Остаются две концепции вины в формальных составах преступлений: единого умысла (без дифференциации на прямой и косвенный)[7] и прямого умысла.[8] С одной стороны, законодатель делит умысел на виды в зависимости от психического отношения виновного к последствиям, а потому в формальных составах разделить умысел на прямой и косвенный невозможно. С другой стороны, практически для любых формальных составов преступлений возможны стадии приготовления к преступлению и покушения на преступление, а российская теория уголовного права и судебная практика твердо стоят на признании возможности приготовления и покушения только применительно к преступлениям, совершенным с прямым умыслом.[9]

Итак, формальные преступления могут быть совершены только умышленно. Целесообразно закрепить в ч.2 ст.24 УК РФ указание на то, что “преступление по неосторожности может влечь уголовную ответственность лишь при условии наступления общественно опасных последствий, указанных в соответствующей статье Особенной части УК РФ”. Ст.25 УК РФ можно дополнить ч.4 следующего содержания: “преступление с формальным составом (или “обязательным признаком которого не является наступление общественно опасных последствий”) признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия)”.  

Источники и литература

1. Собрание законодательства Российской Федерации. 1996, № 51, ст.5681.
2. Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. 1992, № 17, ст.888. 
3. Курс советского уголовного права (часть общая). Т.1 – Л., Изд-во Лен. ун-та, 1968, с.419.
4. Мальков В.П. Субъективные основания уголовной ответственности. – Государство и право. 1995, № 1, с.93 – 95, 98 – 99.
5. Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. – Воронеж, 1974, с.123 – 124; Рарог А.И. Вина в советском уголовном праве. – Саратов, 1987, с.144 – 150.
6. Коржанский Н.И. Очерки теории уголовного права. – Волгоград, 1992, с.57 – 70.
7. Злобин Г.А., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. – М., 1972, с.112.
8. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Общая часть /под общ ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. – М., Изд. группа ИНФРА-М – НОРМА, 1996, с.53; Уголовное право. Общая часть. Учебник для вузов / отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова. – М., Изд. группа НОРМА - ИНФРА-М, 1998, с.185.
9. Например, п.2 Постановления № 1 Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 года “О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)”. – Российская газета. 9 февраля 1999 года.

Опубликовано: Юридическая наука и юридическое образование в России на рубеже веков: состояние, проблемы, перспективы. (Материалы региональной научно-практической конференции. Часть 3). Тюмень: Изд-во ТГУ, 2001, с.7 – 13.