Использование термина «режим» в действующем уголовно-исполнительном законодательстве

В тексте Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации термин “режим” употребляется в нескольких несовпадающих между собой значениях. Констатируем существование термина “режим” в тексте Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в трех существенно отличающихся друг от друга смыслах. Такое положение не может быть признано нормальным. Более того, оно вносит путаницу в представления людей не только не связанных с деятельностью уголовно-исполнительной системы, но и части практических работников.

Автор: Петров В.В.

Традиционно непререкаемым считается положение, согласно которому спецификой языка закона должна быть однозначность трактовки используемой терминологии[1]. И это совершенно естественно. С одной стороны – за каждым словом (термином) должно стоять конкретное явление социальной жизни, с другой – только таким образом возможно достичь единообразия понимания закона и, как следствие, правоприменительной практики.

Термин “режим” (от фр. regime) используется в русском языке в нескольких значениях, в том числе: точно установленный распорядок жизни; система правил, мероприятий, необходимых для той или иной цели[2]. Достаточно давно и широко данный термин используется в отечественном законодательстве об исполнении уголовных наказаний.

В 50-е годы ХХ века, когда отечественная пенитенциаристика переживала “второе рождение”, режим рассматривался в широком и в узком смыслах. В узком смысле под ним понимали один из основных методов исправительно-трудового воздействия на заключенных, в широком – “всю деятельность исправительно-трудового учреждения, осуществляющего определенные законом цели”[3]. Основы исправительно-трудового законодательства Союза ССР и союзных республик[4] в ст.7 отнесли режим отбывания наказания к основным средствам исправления осужденных.

К сожалению, в тексте Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации термин “режим” употребляется в нескольких несовпадающих между собой значениях. Нельзя сказать, чтобы такое положение возникло только в тексте УИК РФ, скорее, это досталось в наследство от ранее действовавших нормативных документов.

Первым и, наверное, основным является значение, в котором рассматриваемый термин употреблен в ст.9 УИК РФ. Часть 2 этой статьи гласит: “Основными средствами исправления осужденных являются: установленный порядок исполнения и отбывания наказания (режим)…”. Видимо не случайно слово “режим” взято в скобки. Традиционно с этим термином связывали исполнение (отбывание) уголовного наказания в виде лишения свободы и в какой-то мере других наказаний, связанных с исправительно-трудовым воздействием на осужденных (в известной степени сохранилось это и в тексте УИК РФ – по отношению ко всем наказаниям используется термин “порядок исполнения”, а по отношению к лишению свободы и содержанию в дисциплинарной воинской части – “режим”). Теперь же законодатель распространил действие основных средств исправления на исполнение всех уголовных наказаний. Все казалось бы достаточно ясно и соответствует теоретическим положениям как уголовного, так и уголовно-исполнительного права.

Однако, следуя далее по тексту закона в ст. 74 УИК РФ, характеризующей виды исправительных учреждений, встречаем нечто в корне отличающееся от только что описанного. Среди видов исправительных учреждений выделяется категория исправительных колоний, подразделяющихся в свою очередь на исправительные колонии общего, строгого и особого режимов. Как уже упоминалось, такое значение рассматриваемого термина не является изобретением авторов УИК РФ, уже в Положении об ИТК и тюрьмах МООП РСФСР 1961 года[5] говорилось о режимах исправительно-трудовых колоний. Но в этих случаях речь идет явно не об одном из предусмотренных законом средств исправления. В данном случае под режимом понимается подвид одного из видов исправительных учреждений.

Но и это еще не все. В ст. 130 УИК РФ читаем: “В тюрьмах устанавливаются общий и строгий режимы”. Тюрьма, как известно, является одним из видов исправительных учреждений. Однако нет в природе тюрем общего и строгого режимов, оба режима сосуществуют в рамках одного учреждения. Следовательно в нашем случае это не есть подвид исправительного учреждения. Анализ содержания статей 130 и 131 приводит к выводу, что для обозначения рассматриваемого явления законодатель использует иной термин – “условия отбывания лишения свободы”. Именно таким термином он оперирует, регламентируя возможность изменения объема материальных благ и правоограничений для отбывающего лишение свободы в рамках одного учреждения. Причем законодатель абсолютно сознательно допускает параллельное существование двух терминов, обозначающих это явление (см. ст.ст. 87 и 131 УИК РФ).

Кроме всего вышесказанного, термин “режим” употреблен также в ст.85 Уголовно-исполнительного кодекса (Режим особых условий в исправительных учреждениях). В этой статье определяется порядок введения дополнительных мер безопасности и возможных правоограничений в случае действия в районе дислокации учреждения чрезвычайного, особого или военного положения, возникновения стихийных бедствий или массовых беспорядков. И можно было бы рассматривать последний пример лишь как частный случай регламентации “порядка исполнения и отбывания наказания”, если бы не название главы, в которую входит данная статья, – “Режим в исправительных учреждениях и основные средства его обеспечения”. Таким образом, режим особых условий является средством обеспечения режима в исправительных учреждениях. Опять, как и в 50-е годы, режим в узком и в широком смыслах. Но уже не в теории, а в тексте закона.

Итак, если отвлечься от последнего примера, констатируем существование термина “режим” в тексте Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в трех существенно отличающихся друг от друга смыслах. Такое положение не может быть признано нормальным. Более того, оно вносит путаницу в представления людей не только не связанных с деятельностью уголовно-исполнительной системы, но и части практических работников.

Решение проблемы, можно сказать, лежит на поверхности, его лишь надо соответствующим образом оформить. На наш взгляд, можно смело отказаться от использования термина “режим” в смысле одного из основных средств исправления, а оставить формулировку “порядок исполнения и отбывания наказания”. Тем более, что законодатель уже сделал это в отношении всех видов наказания, за исключением лишения свободы и содержания в дисциплинарной воинской части (см. ст.ст. 25, 31, 33, 39, 50, 62, 69, 143, 152).

Точно так же абсолютно безболезненно можно перестать называть общим и строгим режимами различные условия содержания осужденных в тюрьме. Правильнее и логичнее говорить о наличии в рамках тюрьмы как вида исправительного учреждения “обычных и строгих условий отбывания наказания”. То, что их будет не три, как в исправительных колониях, а два – не проблема. Не вызывает же вопросов существование в воспитательных колониях наряду с обычными, облегченными и строгими еще и четвертого варианта – льготных условий отбывания наказания.

Несколько сложнее обстоит дело с подвидами исправительных колоний. На первый взгляд не приходят в голову варианты замены термина. Однако в случае, если в текст УИК РФ будут внесены изменения, предложенные в двух предыдущих абзацах, рассмотренная выше проблема перестанет существовать. Нам удастся если не ликвидировать, то по крайней мере свести к минимуму использование омонимов при регламентации исполнения уголовного наказания.

Литература

1. См.: Никонов В.А. Уголовное наказание. Поиск истины. – Тюмень: ТЮИ МВД России, 2000. - С. 27.
2. См., например: Словарь иностранных слов. – М.: Русский язык, 1982. С. 423; Ожегов С.И. Словарь русского языка. - М.: Русский язык, 1990. - С. 672.
3. Раскин К.С. Режим в исправительно-трудовых учреждениях и предупреждение преступлений среди заключенных // Вопросы исправительно-трудового права: Сборник статей. – М.: Научно-исследовательский отдел ГУИТК МВД СССР, 1957. - С. 48-49.
4. Ведомости Верховного Совета СССР. – 1969. - № 29. – Ст. 247.
5. Приказ МООП РСФСР от 11 сентября 1961 года.

Опубликовано: Научные исследования высшей школы: Материалы итоговой научно-практической конференции. Тюмень: ТЮИ МВД России, 2001.