Безопасно ли содействие правосудию?

Право на безопасность и защиту, это одно из важнейших в системе правомочий лиц, содействующих правосудию. Вместе с тем, вступление в законную силу Федерального Закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» не решает проблемы обеспечения безопасности участия лиц, содействующих правосудию. Содействие правосудию небезопасно!

Автор: Сумачев А.В.

Вступление 1 января 2005 г. Федерального Закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»[1] в законную силу, на первый взгляд, предоставило правоохранительным органам реальные средства обеспечения безопасности лиц, содействующих правосудию.

Право на безопасность и защиту, это одно из важнейших в системе правомочий лиц, содействующих правосудию. Основаниями для применения мер безопасности к этим лицам являются данные о наличии реальной угрозы убийства защищаемого лица, насилия над ним, уничтожения или повреждения его имущества в связи с содействием уголовному судопроизводству. Применение мер безопасности возможно как на основании письменного заявления названных лиц, так и с их согласия, выраженного в письменной форме, а в отношении несовершеннолетних на основании письменного заявления родителей или лиц, их заменяющих.

Орган дознания, следователь, прокурор, суд, судья, получив заявление или сообщение об угрозе безопасности лиц, содействующих правосудию, обязаны проверить это заявление (сообщение) и в срок не более трёх суток, а в случаях, не терпящих отлагательства, немедленно принять решение о применении либо об отказе в применении мер безопасности. О состоявшемся решении они выносят мотивированное постановление (определение) и передают его для исполнения в орган, на который возложено осуществление мер безопасности. Это постановление (определение) обязательно для исполнения названным органом.

Казалось бы, механизм «запуска», условно назовем «программы защиты свидетеля», законодательно определен, но добавляет ли он оптимизма сами лицам, содействующим правосудию. Так, согласно проведенному нами исследованию[2], на предложение оценить по пятибалльной шкале возможность реализации основных прав в сфере уголовного правосудия: на оценку «1» и «2» оценили возможность реализовать право на защиту (безопасность) от давления со стороны преступника (его близких, друзей и т.п.) – 58,2%; на оценку «3» – 15, 2%; на оценку «4» и «5» – 26,6%.

Анализ законодательных положений и следственной практики позволяет утверждать, что механизм обеспечения безопасности лиц, содействующих правосудию, еще далек от совершенства. И здесь мы хотим обратить внимание лишь на уголовно-правовые средства обеспечения безопасности потерпевших и свидетелей как основных участников уголовного судопроизводства в области уголовной юстиции.

Итак, вначале ответим на вопрос, что предлагает действующее уголовное законодательство в части обеспечения безопасности участия потерпевших и свидетелей в уголовном судопроизводстве. Среди основных уголовно-правовых мер здесь сразу можно обратить внимание на преступление, предусмотренное ст. 311 УК РФ «Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса». Анализ данной нормы позволяет определить круг потерпевших от данного деяния, среди которых законодатель прямо указывает на потерпевшего и свидетеля.

Уголовно-процессуальный кодекс РФ под потерпевшим понимает физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации (ч. 1 ст. 42 УПК). И здесь же законодатель указывает, что решение о признании потерпевшим оформляется постановлением дознавателя, следователя, прокурора или суда. Свидетелем, в свою очередь, является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний (ч. 1 ст. 56 УПК).

Как видно, в обоих понятиях определяется не только материальный признак потерпевшего и свидетеля как участников уголовного процесса, но и процессуальный: в первом случае – обязательно признание лица потерпевшим, во втором – вызов лица для дачи показаний в качестве свидетеля. Исходя из буквального толкования уголовного закона (в нашем случае ст. 311 УК), меры безопасности могут применяться (поскольку установлена ответственность за их разглашение) лишь в отношении того лица, которое признано потерпевшим или которое вызвано для дачи показаний. Но фактически угроза со стороны виновного либо его близких может быть выражена гораздо раньше. Не случайно, в ч. 2 ст. 2 Федерального Закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» говориться, что «меры государственной защиты могут быть также применены до возбуждения уголовного дела в отношении … очевидца или жертвы преступления …».

Таким образом, стоит указать на «разрегулированность» норм названного закона и уголовно-правовых норм (в частности, ст. 311 УК). Хотя с другой стороны мы допускаем, что уголовный закон оперирует объективными категориями. Свидетельств этому множество. Например, формулируя статью 38 УК РФ, законодатель говорит о «лице, совершившем преступление», независимо от того, признано оно таковым судом или нет.

Стоит предположить, что аналогично образом решается вопрос и в нашем случае: причинен преступлением человеку вред, значит он потерпевший в смысле ст. 311 УК, независимо от его процессуального признания в качестве потерпевшего; известны лицу какие-либо сведения по существу уголовного дела – он фактический свидетель опять же в смысле ст. 311 УК. Следовательно, правила ст. 311 УК РФ должны распространяться и на случаи, разглашения сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении фактически (объективно) потерпевшего (жертвы) и свидетеля (очевидца), независимо от их уголовно-процессуального статуса.

Кроме того, как ранее отмечалось, уголовно-процессуальное законодательство относит к потерпевшим не только физических лиц, пострадавших от преступления, но и лиц юридических. Здесь опять же вырисовывается противоречие между положениями уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Исходя из предусмотренных ч. 1 ст. 6 Федерального Закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» мер безопасности[3], абсолютно невозможно представить себе, как такие меры могут быть применены к юридическому лицу, потерпевшему от преступления. Представляется, что толковать положения ст. 311 УК в части потерпевших следует ограниченно (ограничительное толкование), имея в виду только физических лиц, пострадавших от преступления.

К уголовно-правовым мерам обеспечения безопасности участия потерпевшего и свидетеля в уголовном судопроизводстве можно отнести факт установления уголовной ответственности за принуждение к даче показаний (ст. 302 УК) и за подкуп или принуждение к даче показаний или уклонение от дачи показаний либо к неправильному переводу (ст. 309 УК). Обоснованность данной меры не вызывает сомнений, ибо фактов «давления» на потерпевших и свидетелей достаточно много. Вместе с тем, законодательные решения в этой части вызывают не только недоумение, но и серьезные возражения.

Так, принуждение к даче показаний потерпевшего или свидетеля, совершенное следователем, дознавателем либо «простым» (иным) лицом с их ведома или молчаливого согласия, наказуемо лишением свободы на срок до трех лет. Аналогичное деяние, совершенное без «участия» следователя или дознавателя наказуемо практически также (максимально до трех лет лишения свободы).

Возникает закономерный вопрос – зачем выделять, а может быть даже и «загромождать» Уголовный кодекс России практически аналогичными составами? Более того, при принуждении к даче показаний, совершенном иным лицом с ведома следователя или дознавателя, речь идет о соучастии в преступлении, которое, по логике, должно быть наказуемо строже, чем «простое» принуждение. Однако при конструировании санкций законодатель этого не учитывает, как не учитывает и того факта, что здесь речь идет не только о причинении вреда интересам правосудия, неприкосновенности личности, но и об унижении авторитета правоприменительных органов (следствия и дознания).

На наш взгляд, статьи 302 «Принуждение к даче показаний» и 309 «Подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу» Уголовного кодекса России следует объединить, а совершение такого деяния следователем или лицом, производящим дознание, а равно иным лицом с ведома или молчаливого согласия следователя или дознавателя, предусмотреть в качестве особо квалифицирующего обстоятельства.

Как представляется, дополнительной гарантией обеспечения безопасности участия потерпевшего и свидетеля в уголовном судопроизводстве, явилось бы установление повышенной ответственности за посягательства на их жизнь и здоровье.

Так, убийство потерпевшего или свидетеля (либо их близких) в связи с участием данных лиц в уголовном судопроизводстве, в соответствии с п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999 г. должно квалифицироваться по п. «б» ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса России. Вместе с тем, здесь можно сделать два замечания.

Во-первых, названное постановление относит участие потерпевшего и свидетеля в уголовном судопроизводстве к разновидности «общественной деятельности». Согласиться с этим достаточно сложно, ибо дача правдивых показаний по уголовному делу (а это основная их роль в уголовном процессе) урегулирована нормами УПК РФ и УК РФ, а не нормами морали и нравственности, что должно быть присуще деятельности «общественной».

Во-вторых, убийство потерпевшего и свидетеля (их близких), обусловленное участием данных лиц в уголовном судопроизводстве, направлено, прежде всего, на интересы правосудия (в форме препятствия правосудию либо мести за участие в нем). Следовательно, исходя из своей направленности, данное деяние должно быть отнесено к преступлениям против правосудия (к главе 31 УК), а не к преступлениям против жизни (к главе 16 УК).

Кроме того, уголовный закон в действующей редакции весьма сурово карает лишь оконченное убийство потерпевшего и свидетеля, в то время как жизнь иных участников уголовно-процессуальной деятельности (например, эксперта, специалиста, то есть по процессуальной роли равных потерпевшему и свидетелю) достаточно жестко «охраняет» на более «ранней» стадии – на стадии покушения на убийство. Исходя из обозначенных посылок, можно предложить дополнить статьи 295 «Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование» и 296 «Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования» Уголовного кодекса России указанием на потерпевшего и свидетеля.

Еще об одной достаточно специфической уголовно-правовой мере обеспечения безопасности участия потерпевшего и свидетеля в уголовном судопроизводстве стоит сказать особо. Речь идет о применении института крайней необходимости к случаям, когда потерпевший и свидетель дают заведомо ложные показания (ст. 307 УК) или отказываются от дачи показаний (ст. 308 УК) вследствие давления на них со стороны третьих лиц (как правило, со стороны преступника).

Казалось бы, для этих случаев и существует институт обстоятельств, исключающих преступность деяния: в нашем случае – крайней необходимости (ст. 39 УК) и физического или психического принуждения (ст. 40 УК). Можно сказать, что данная проблема разрешена. Но более действенным способом «выхода» из сложившейся ситуации, на наш взгляд, явилось бы конкретизация положений о крайней необходимости (физическом или психическом принуждении) в соответствующих примечаниях к ст. 307 и 308 УК РФ (по типу примечаний к ст. 322[4], 337[5] и 338[6] УК РФ).

Таким образом, вступление в законную силу Федерального Закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» не решает проблемы обеспечения безопасности участия лиц, содействующих правосудию. Содействие правосудию небезопасно! Требуется комплексный подход к разработке мер организационно-правового плана, включающих в себя:

• совершенствование уголовного и уголовно-процессуального законодательства в части обеспечения безопасности лиц, содействующих правосудию;
• выработку и апробацию организационно-тактических способов обеспечения безопасности таких лиц;
• проведение информационно-идеологических мероприятий с гражданами страны в целях повышения уровня их правосознания и нетерпимости к преступности.

Источники и примечания

1. Федеральный Закон «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» от 20 августа 2004 г. // Собрание законодательства РФ. 2004. № 34. Ст. 3534.
2. Было проанкетировано 1007 граждан в семи субъектах Российской Федерации: в г. Москве, Владимирской, Нижегородской, Свердловской и Тюменской областях, Ханты-Мансийском автономном округе и Ставропольском крае.
3. В отношении защищаемого лица могут применяться одновременно несколько либо одна из следующих мер безопасности: 1) личная охрана, охрана жилища и имущества; 2) выдача специальных средств индивидуальной защиты, связи и оповещения об опасности; 3) обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице; 4) переселение на другое место жительства; 5) замена документов; 6) изменение внешности; 7) изменение места работы (службы) или учебы; 8) временное помещение в безопасное место; 9) применение дополнительных мер безопасности в отношении защищаемого лица, содержащегося под стражей или находящегося в месте отбывания наказания, в том числе перевод из одного места содержания под стражей или отбывания наказания в другое.
4. Уголовная ответственность за незаконное пересечение Государственной границы Российской Федерации «не распространяется на случаи прибытия в Российскую Федерацию с нарушением правил пересечения Государственной границы Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства для использования права политического убежища в соответствии с Конституцией Российской Федерации …»
5. Военнослужащий, впервые часть или место службы, «может быть освобожден от уголовной ответственности, если самовольное оставление части явилось следствием стечения тяжелых обстоятельств».
6. Военнослужащий, впервые совершивший «простое» дезертирство, «может быть освобожден от уголовной ответственности, если дезертирство явилось следствием стечения тяжелых обстоятельств».

Опубликовано: Материалы Всероссийской научно-практической очно-заочной конференции (Нижневартовск, 25 февраля 2006 года). Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гуманит. ун-та, 2006.